Худа смотрела на нее так, будто презирала. Лейле тоже не понравились собственные слова, то, как легко она выплеснула свою тревогу на дочь.
– Хадия попросила.
В голосе Худы звучали резкие нотки. У Лейлы началась мигрень. Шея ныла. Она больше не испытывала радости от свадьбы с той минуты, как увидела, что Амар разговаривает с Амирой Али. Лейла даже не могла объяснить, почему эта сцена так ее расстроила.
– Мы должны быть очень мягкими с Амаром. Осторожными. Чтобы не расстроить его.
– Да. Не дай нам боже ранить чувства Амара. Не дай нам боже сказать ему что‐то или попросить хоть толику уважения к кому‐то из нас.
Худа подняла руку и показала крохотный зазор между большим и указательным пальцем. Лейла прижала два пальца к виску:
– Он сказал, куда идет?
– Сказал, что хочет побыть один хотя бы минуту.
Лейла хотела найти Амара и заверить его, что тот может познакомиться с Тариком, когда пожелает. Но на помосте появился мулла Бакир, сказал «салам», и зал хором ответил на приветствие. Она должна остаться и слушать. Он был добр к ним – поговорил с Рафиком, когда Амар только начал причинять им неприятности, но потом проявил уважение к их частной жизни, не вмешивался, но часто хвалил их за успехи Хадии. Сегодня он будет читать никах
[27] для нее.
Лейла повернулась к Худе, но той уже не было рядом. Оставшись одна, Лейла внезапно почувствовала опустошение. Этого вечера она ждала много лет. Надеялась, что Амар приедет, и возликовала, увидев его. Теперь же находилась в таком напряжении, что хотела лишь одного – чтобы ночь прошла без происшествий. Хотела, чтобы подступившая тошнота при виде Амара и Амиры Али прошла без следа, а эта их встреча была мимолетной. Вот бы знать, что поздоровались они из вежливости, а их короткая история навсегда осталась в прошлом. Она хотела, чтобы Амар веселился на свадьбе. Чувствовал себя своим. Чувствовал, что ему здесь рады. Так, чтобы к концу ночи он захотел остаться, а если и уехать, то с намерением снова их навестить. Теперь, когда она увидела его, было трудно представить, что прошло три года. Целая жизнь, в которой она не могла поговорить с сыном, не знала, как он там, где он, и сама возможность вновь пережить такую разлуку была невыносимой.
Тарик внимательно слушал и кивал, когда мулла Бакир говорил о браке как о благословении. О том, что люди созданы, чтобы искать друг друга. Несмотря на то, что она почувствовала, когда впервые узнала, что дочь пошла против ее воли, сейчас она все же не могла не любить Тарика. Он будет хорошим мужем ее дочери. Груз свалился с ее плеч, когда появился тот, кто станет заботиться о ее дочери, отвечать за ее безопасность, будет знать, что она вернулась вечером домой с работы, будет рядом. Из всех этих мелочей и складывалось чувство уюта и комфорта, а Лейла больше всего хотела, чтобы у дочери была комфортная жизнь.
* * *
Хадия поблагодарила муллу Бакира за речь. Тарик отошел, пока эти двое беседовали.
– Ты первое поколение нашей общины. Большая честь для меня, – сказал мулла Бакир, прижав руку к груди.
Скоро начнется обряд никаха. Мулла Бакир покинул помост, и Хадия, поискав глазами Тарика, увидела, что тот говорит с Амаром. Очевидно, слова Амара развеселили Тарика. Тот улыбался, словно эти двое уже освоились друг с другом. Может, они никогда не станут той семьей, которую она себе представляла и о которой мечтала. Но они могут быть друг для друга кем‐то еще.
Они заметили, что Хадия стоит одна, и подошли к ней. Амар сел рядом.
– Я только что узнал, что ты любишь командовать, – заявил Тарик, подмигнув Амару.
– Неужели? – улыбнулась она. – Он дал тебе какие‐то советы?
– Никаких, – сказал Амар, обращаясь к Тарику. Судя по тону, он шутил.
Весь зал выглядел декорацией к фильму. На помосте с обеих сторон красовались затейливые цветочные украшения, диван стоял на великолепном персидском ковре, и Хадия, переводя взгляд с брата на будущего мужа, чувствовала, что это начало новой, завершающей главы ее жизни.
– Амар рассказывал также о том, каково это – быть поваром, – добавил Тарик.
У Хадии перехватило дыхание. Она постаралась ничем не выказать удивления, даже не взглянула на Амара, только кивнула. Словно все это уже знала. Она не хотела, чтобы Тарик счел ее брата лгуном. Это был абсолютно животный инстинкт: защищать свою стаю даже в мелочах, несмотря на то что Тарик – человек, который вот-вот станет ее семьей.
– Это правда. – Амар коснулся колена Хадии, словно призывая ее повернуться. – Я работаю неполный день, но мной довольны.
Повар, работающий неполный день. Может, это означает, что он способен отвечать за то, что делает. Может, ее брат не боится тяжелой работы. Может, работает полдня, чтобы посещать колледж.
– Ты должен приготовить что‐нибудь для нас, – сказал Тарик.
– Помнишь, когда… – начала она.
– Я думаю об этом каждый раз, когда готовлю, – перебил Амар, словно разволновался от осознания того, что у них одни и те же воспоминания. – Кулинарное шоу Хадии, – пояснил он Тарику, стараясь не исключать его из беседы.
Он был в прекрасном настроении. Все‐таки это была отличная идея – пригласить его. Амар рассказал Тарику, как Хадия готовила, комментируя каждый свой шаг с каким‐то особенным акцентом. Поразительно, какой счастливой она чувствует себя, когда слышит, как Амар делится историями, которые знал только он или Худа. Она с нежностью вспоминала утренние часы выходных дней, когда мама и папа спали, а она с братом и сестрой поднимались пораньше посмотреть лучшие мультики. Все трое в пижамах, такие маленькие, что приходилось взбираться на стулья, чтобы достать до стойки. Она готовила им завтрак, приговаривая, как это делают в кулинарных шоу на телевидении. «Вот так, – произносила она после каждого действия. – Прелестно! Voilà!» Она театрально разбивала яйца в стеклянные миски и выуживала осколки скорлупы, когда эти двое отворачивались. Амар терпеливо ждал еду, прислонившись щекой к холодной стойке, и смотрел на сестру с выражением, как она сейчас понимала, восхищения и уважения. Потом она ни разу не встречала точно такого выражения в глазах других людей.
Все шло прекрасно. Тарик смеялся именно тогда, когда Амар хотел быть смешным. Если на свете и существовал идеал гармоничной семьи, то сейчас их троица была к нему близка, и ей следовало быть счастливой.
– Как тебе твоя свадьба? – спросил Амар, после того как в беседе возникла пауза.
Тарик безразлично хмыкнул, прежде чем пояснить:
– Наслаждаться особенно нечем. Мы сидим. Мы улыбаемся. Слишком долго говорим с гостями.
– А ты? – спросила Хадия, кладя руку на колено Амара. – Как тебе все это? Особенно с учетом того, сколько здесь знакомых.
