– Ты сказал, что любишь истории, – обронил Аббас.
Амар снова кивнул.
– Какие? Мы с таким же успехом можем получить что‐то от сегодняшнего похода в мечеть. На случай, если кто‐то спросит нас, что мы делали, почему тратили время зря, можно сказать, что мы учились и участвовали в общих молитвах. Но по‐своему. Это может стать еще одним правилом. – Аббас подмигнул ему.
Чье‐то подмигивание вызывало у Амара особенный восторг. Потому что, когда тебе подмигивают, это даже лучше, чем тайное рукопожатие или шутка, понятная только вам двоим. И подмигивает не кто‐то, а Аббас Али.
Амар рассказал ему историю о том, как пророк вел сотни людей на пятничную молитву. Когда пророк Мохаммед согнулся в земном поклоне, сотни собравшихся за ним сделали то же самое, а Хусейн забрался пророку на спину. Вместо того чтобы стряхнуть внука, Мохаммед остался стоять на коленях. Амар представил, как солнце самую чуточку сместилось на небе. Все мужчины, которые ожидали знака подняться, не понимали причины проволочки. Мама сказала, что, возможно, питавшие слишком большие надежды посчитали, что на пророка снизошло откровение. Самые откровенные циники ухмылялись себе под нос, вообразив, что пророк допустил ошибку, причем прилюдно. Амар часто спрашивал себя, к какому роду верующих он принадлежит, если так любил эту историю за то, что в ней Мохаммед показал себя таким терпеливым и способным отступить от правил только ради того, чтобы его внук мог поиграть немного дольше, хотя его ждала толпа людей.
– Он подождал, пока имам Хусейн решит, что хочет спуститься вниз. Молитва возобновилась и никогда не останавливалась, – продолжал Аббас, в точности повторяя слова матери.
Мама пыталась рассказывать истории и о моральных принципах, но для Амара они были просто о людях, готовых сделать все друг для друга.
– Ты мой протеже, – сказал ему Аббас после долгого молчания.
– Что такое «протеже»?
– Тот, кого можно поднатаскать, чтобы вел себя тихо и спокойно, и тогда ребята вроде нас с тобой смогут легко куда‐то исчезнуть на время без всяких проблем.
– И куда же ты пойдешь?
– Куда угодно.
– Чему мне нужно научиться?
– Всяческим уверткам.
Аббас Али снова подмигнул. Амар кивнул и выпрямил спину, чтобы Аббас знал: он готов учиться.
– Сюда, – говорит Хадия и останавливается.
Все трое неподвижно стоят на крошечной улочке со старыми домами и расписанными от руки вывесками. Тротуар украшают горшки с цветами. Место странно знакомо. Они потратили около получаса, чтобы добраться сюда. Хадия объясняет, что на улице есть антикварный магазин, парикмахерская, канцелярский магазин и кафе-мороженое, в которое стоит зайти.
– У меня нет денег, – вспоминает Амар.
– Ничего, – улыбается Худа. – У нас есть.
Дверь кафе издает смешной звук «му-у», когда ее открывают. Это вместо звона колокольчика. На стене нарисована фреска – пастбище с коровами. Амар осматривает помещение, желая убедиться, что здесь нет знакомых. Весело переглядывается с сестрами, когда понимает, что знакомых нет – повезло. Он вдруг вспоминает, как они в детстве играли в джунгли. Простыни, наброшенные на кухонный стол, превращались в пещеру, и все трое прятались под столешницей, как стая диких животных, прислушиваясь к каждому постороннему шуму, который мог быть воем хищников. Сейчас они снова стая, когда прижимаются лицами к стеклу витрины и медлят, рассматривая все сорта мороженого. Худа просит дать ей попробовать, но Хадия сжимает ее плечо и говорит:
– Ты можешь взять все что хочешь, ладно? Даже пломбир с фруктами и орехами.
Амар быстро заказывает и располагается в красной кожаной кабинке у окна. Тем временем Хадия открывает портмоне и отсчитывает долларовые банкноты. Она великий вождь своей стаи. Он будет скучать по ней.
Он лижет фисташковое мороженое в сахарном рожке. Жалеет, что выбрал рожок, а не креманку. Сестры приближаются к нему с креманками и фиолетовыми ложечками. Совсем как взрослые.
– Знаете, – рассказывает он, – на прошлой неделе в школу приходили полицейские с собакой.
Сработало. Он сумел привлечь их внимание. Сестры дружно подаются к нему. Полиция приходила в каждый класс и проверяла, нет ли у них наркотиков. Хадия широко раскрыла глаза. Качает головой.
– Подумать только, в средней школе, – говорит она Худе.
Все рюкзаки тогда поставили вдоль стены. Амар ужасно перепугался. Хадия смеется и спрашивает, с чего он вдруг запаниковал. Оказалось, что собака потолкала носом каждый рюкзак, но возле того, что принадлежал Амару, остановилась и стала его обнюхивать. И он подумал: о нет, нет, что, если кто‐то из одноклассников подложил ему наркотики ради шутки?
Полицейские прекратили обыск, открыли молнию его рюкзака и стали вынимать содержимое: коричневые пакеты один за другим, которые лежали сплющенными на дне. Они заглянули в каждый, брезгливо поморщились и, переглядываясь, подтянули белые перчатки.
– Что в них было? – спрашивает Худа.
– Все мои ланчи примерно за последний месяц. Включая сгнивший банан и сэндвич, выглядевший как комок плесени.
– Амар, это отвратительно!
Худа качает головой. Может, зря он им все это рассказал.
– Ты просто позор семьи, – добавляет Худа, но смеется.
Обе смеются. И скоро он присоединяется к ним. Хадия поднимает рукав повыше, чтобы проверить время.
– Час, – объявляет она.
Она носит отцовские часы. Теперь они принадлежат ей. Она собирается стать доктором. Всю свою жизнь она приносила маме с папой счастье. И теперь они станут еще счастливее. Отец ни разу не говорил о нем по телефону с друзьями, как говорил о Хадие. Амар иногда подслушивал его разговоры и не удивлялся, почему теперь часы у сестры. Его даже не обижало, что он видит, как она их носит. Он хотел, чтобы у Хадии было все, что она хочет. Ранило другое – он с самого начала знал: часы никогда не будут принадлежать ему.
Когда они выходят из кафе, дует прохладный ветерок. Амар хочет сказать Хадие, как благодарен ей и Худе, но они спешат зайти в антикварный магазин. Пожилая леди за прилавком не слишком рада их видеть. Она будто знает, что денег у этих покупателей очень мало и они просто любопытствуют. Он хочет сказать ей, что впервые вошел в антикварный магазин, но леди снова берет в руки книгу в мягкой обложке, предварительно пробурчав, чтобы они ни до чего не дотрагивались.
Они исчезают среди магазинных полок. Он слышит шаги сестер, которые гуляют возле прилавков вместе, и вдруг чувствует себя в полнейшей безопасности. Он проходит мимо полок, на которых стоят куклы со стеклянными глазами. Видит настольные игры, ему незнакомые. Кто покупает эти вещи? Что с ними делают? Вот пишущие машинки, черная и синяя. Рядом с ним никого нет, поэтому он касается клавиши «А» и отскакивает, когда металлический стержень взлетает и ударяет по бумаге. А когда возвращается, на бумаге остается крохотная буква. Слышится звон маленького колокольчика.
