В 8.39 он дослал патрон в патронник снабженного кустарным глушителем старого, но надежного десантного «калаша». Расположился поудобнее и приник к прицелу.
В 8.43 стрелок положил палец на спусковой крючок, изготовился. И вдруг соскользнул вниз и пропал из виду. Выстрела со стороны ни он и никто другой не услышали. Выпущенная Юлией пуля угодила ему прямехонько в лоб.
* * *
Зазвонил телефон на торпеде. Артем схватил трубку.
— Слушаю.
— Иди служить, — прозвучал в ухе голос Юры. — Дорога свободна.
— Понял, спасибо. — Райх отключил телефон. Вытер платком руки и лицо. Попил водички из бутылки.
Давненько, лет восемь, наверное, его жизни реально никто и ничто не угрожало. Отвык. Вчерашние клоуны в балаклавах, ясное дело, не в счет. Ребята просто не знали, с кем связались. Для бывшего бойца из группы ТОГО САМОГО Большакова не было проблемой разобраться с подобного рода публикой. А тут…
Да и возраст, однако. Начало шестого десятка пробега по жизни. Да.
Он вышел из машины и двинулся вдоль аллеи. В этот день подполковник Райх прибыл на службу на три минуты позже, чем обычно.
Командир подчиненного ему батальона раннему звонку начальника был заметно удивлен и не особо удачно это скрывал. Доложил, однако, бойко: за истекшие сутки происшествий не случилось. Личный состав, как ему и положено, готовится к занятиям боевой и специальной подготовкой. Незаконно отсутствующих нет. А так: трое в госпитале, пятеро на учебе, двадцать один в плановых отпусках. Пятеро в отпусках кратковременных: заместитель командира батальона — по семейным обстоятельствам, трое контрактников из хозяйственного взвода — на свадьбе в соседнем районе. И…
— И начальник склада вооружения отпросился на рыбалку, — доложил комбат.
— Сержант первого класса Мырхазметов, если не ошибаюсь? — проявил осведомленность начальник. — Охотник, рыболов, лучший стрелок батальона?
— Так точно, — прозвучало в ответ. — И отличный служака.
Известие о том, что его рапорт на отпуск подписан и он свободен, как горный ветер, комбат воспринял с радостью и явным облегчением. Выход в отпуск в свете разворачивающихся событий и особенно после звонка почему-то все еще живого начальника был для него наилучшим из возможных вариантов. Провести его, в смысле отпуск, в обязательном порядке следовало вне страны. И не очень торопиться с возвращением.
* * *
Около восьми утра по местному времени советнику президента из Пекина позвонил один второразрядный чиновник из администрации, бывший однокашник по МГУ.
— ОН все знает, — сухо проговорил старый знакомый. — Просил передать, что больше в твоих услугах не нуждается. — И добавил, уже от себя: — У тебя четыре часа, не больше.
А приехали за ним уже после полудня. За это время угодивший в опалу чиновник мог успеть многое. Рвануть, например, в аэропорт и первым же рейсом покинуть страну. Прыгнуть в машину и стартовать в сторону перевала и оттуда дальше, на север, выдача откуда была невозможной. Или просто пройти пару-тройку кварталов пешком и попросить политического убежища в посольстве самой демократической и справедливой страны мира. Для всего этого время, сами понимаете, и давалось.
Экс-советник поступил совершенно иначе. Неторопливо принял душ, тщательно побрился. Облачился в свой любимый летний костюм. Присел за стол в кабинете с чашкой любимого зеленого чая и принялся щелкать кнопками телевизионного пульта.
По первой национальной программе шла прямая трансляция с умеренно заполненной народом площади перед президентским дворцом. Вот только собрались там соотечественники не протеста для, а исключительно хлеба и зрелищ ради. Поглазеть, как бросают друг дружку через все сразу накачанные парни в камуфляже. Как они же лихо раскалывают голыми руками и головами кирпичи и доски. Угоститься на халяву шурпой с лагманом из полевых кухонь. И запить это дело дешевым свежайшим пивком (только что с завода). Страна-то была, несмотря на географическое положение, пока еще вполне светской. И заложенные еще в проклятые времена ненавистной советской империи алкогольные традиции соблюдались здесь свято. И с любовью.
Посмотрел немного и отложил пульт в сторону. Достал из ящика стола наградной пистолет и передернул затвор.
Эксперты потом единодушно признали, что смерть выдающегося государственного деятеля наступила в результате несчастного случая при чистке оружия. Именно так, к доктору не ходи. И доктор охотно это подтвердил, в смысле, врач-патологоанатом.
* * *
В тот же день подполковник Райх вызвал к себе оставшегося за командира начальника штаба батальона и троих ротных. Один из них, ссылаясь на резкое и внезапное ухудшение здоровья, от приглашения уклонился. Товарищ, видно, еще не осознал, в какую сторону качнулась стрелка весов. Ну, и аллах с ним.
Артем провел с прибывшими краткую, но энергичную беседу. Наученный горьким опытом, не стал тонко на что-то такое намекать, а пообещал всем троим все и сразу: повышение в чинах и должностях, награды и перспективы. И встретил полное и восторженное понимание со стороны подчиненных. Все они, проникнувшиеся важностью исторического момента, как раз того, что было обещано, страстно желали.
Вечером того же дня усиленная горной артиллерией рота выдвинулась в сторону перевала и к полуночи полностью его блокировала.
* * *
Юра с Юлией прогулялись по городу, перекусили в ресторане. Сувениров на память покупать не стали — супруги Новиковы, в отличие от белорусов Васнецовых, никогда в этой стране не были.
Ближе к вечеру они прошли регистрацию и досмотр перед рейсом на Москву. Прикинутая на серьезные деньги с отвисшими почти до плеч под тяжестью золотых серег мочками ушей сотрудница таможни даже не стала проверять ручную кладь у этих… Тех, которых политики и прочие успешные персоны с любовью называют простыми людьми. Это вслух и официально, а между своими — просто лохами. И что, спрашивается, может быть такого ценного у парочки лошар из Белоруссии?
Часть четырнадцатая
Глава шестидесятая. Киргизы и море
— Не нравишься ты мне, ПОЛКОВНИК Райх, — покачал головой Большаков. — Обскакал бывшего командира на целое звание, а выглядишь, как будто тебя только что произвели в старшие прапорщики. Не понимаю.
— Все просто, командир. — Артем вздохнул. — Попытка переворота успешно ликвидирована, и теперь целая толпа своих и близких выстроилась в очередь за орденами, должностями и прочими благами.
— А ты здесь по-прежнему чужой, — подал голос Котов. — Восток, понимаешь…
— Можно подумать, у вас в России все по-другому, — огрызнулся Артем.
— У нас все точно так же, — кивнул Большаков. — И все-таки…
— Раньше меня просто терпели, — пояснил полковник. — И я особо не высовывался. А сейчас, когда… — не договорил. И так все было ясно.
