Глава пятьдесят четвертая. Пять сторон света
В дверном проеме показалась голова Михаила.
— Можно?
— Проходи. — Большаков застегнул молнию на сумке.
— Уезжаете?
— Через час.
— И не вернетесь?
— Нет.
— А я?
— А тебе, Миша, лучше отсюда исчезнуть. В любом направлении и побыстрее.
Тот приземлился на краешек дивана. Тяжко вздохнул.
— Далеко не убегу.
— Это точно, — согласился Большаков. А Котов молча кивнул. — Не тот случай.
— Отловят, — молвил несчастный. — И тут же намотают десять пожизненных сроков. А отбывать я их буду в самой поганой тюряге самого строгого режима.
— Точно, — кивнул Большаков. — Измена Родине, сотрудничество с иностранными спецслужбами и все такое прочее. Это серьезно.
— Или просто грохнут.
— И такое возможно, — вступил в разговор Котов. — Если сор из избы не пожелают выносить. В этом случае тебя потом наградят посмертно и назовут героем.
— А оно мне надо? — взгрустнул Михаил. Помолчал и озаботился исконно русским вопросом: — Что делать-то?
— Вариантов в твоем случае немного, точнее, всего один.
— И какой же?
— Вернуться на Родину.
— В Россию, что ли?
— А у тебя есть другая Родина?
По губам Михаила пробежала горькая усмешка.
— Думаете, тюрьмы у вас лучше, чем в Штатах?
— При чем тут тюрьмы? — удивился Большаков. — За что тебя сажать-то?
— Ну, за измену Родине, например.
— Не тот случай. Я тут переговорил кое с кем, — постарался он успокоить бывшую красу и гордость CIA. — Тебя нормально примут и даже трудоустроят. По специальности.
— Вот как? — Михаил действительно начал понемногу успокаиваться.
А действительно, какой смысл бренчать нервами? Все уже случилось и закончилось персонально для него не так уж и плохо. По сравнению с некоторыми из бывших коллег.
— Именно, — кивнул Большаков. — Бывший сотрудник ЦРУ твоего ранга без дела у нас не останется. Зарплату как на прежнем месте службы, правда, не обещают, зато…
— Зато от алиментов точно избавлюсь, — улыбнулся Михаил. Впервые за все время разговора.
— Грех жалеть деньги детишкам, — укоризненно проговорил Котов. А его шеф молча кивнул.
— Каким, на хрен, детишкам?!! — взревел маралом тот. — Не было никаких детей и нет.
— За что же тогда платить? — удивился Котов.
— Ты не знаешь законов USA. — Михаил беззвучно выругался. — При разводе с помощью умелого адвоката бывшего мужа запросто можно ободрать как липку. — Тяжко вздохнул. — Как раз мой случай. Эта сука оттяпала у меня оставшийся от родителей дом и отсудила неплохие средства на собственное содержание.
— Она у тебя инвалид, что ли? — поинтересовался Котов.
Сам, помнится, когда-то проходил через все это. Было о чем вспомнить.
— Да хрен там! — буркнул Михаил. — Здоровая, как кобыла. Триатлоном, стерва, занимается и от груди больше сотки жмет.
— Значит, так, — подвел итог разговору Большаков. — Прямо сейчас выходишь из дома, ловишь такси и едешь к российскому посольству. Позвонишь по этому номеру, — протянул Михаилу листок бумаги, — представишься и спросишь Николая Николаевича. Он уже в курсе всех твоих дел.
— А потом?
— Все. Завтра будешь в Москве. — Протянул руку: — Прощай.
— Прощайте. — Михаил встал и направился в направлении новой жизни. Без алиментов, заметьте. — Спасибо, что не грохнули.
Часть двенадцатая
Глава пятьдесят пятая. И там, где был дороги поворот…
С севера страны в столицу вело несколько дорог. К счастью, потом все они сходились в одну, узкую и извилистую, тянущуюся к перевалу. С одной стороны ее возвышались скалы, под ними — валуны от человеческого роста до двухэтажного дома высотой. С другой стороны — хилые заградительные столбики, а дальше — пропасть. Настолько глубокая, что, угодив в нее, можно было не только успеть пожалеть о так не вовремя обрывающейся жизни, но и даже сделать пару звонков. Отменить, например, важную деловую встречу или доставку пиццы.
С наступлением темноты движение здесь прекращалось, можно сказать. В это время суток на дороге начинали шалить, поэтому количество отважных дураков и дурных храбрецов сокращалось до минимума.
Этот поздний вечер не был особо томным: небо в тучах, средней паршивости дождь и ветер порывами. И прохладно, конечно же, как всегда в это время суток в горах. Даже посреди знойного лета.
В салоне расположенного на парковочной площадке перевала древнего, как этот мир, «ЕРАЗа» производства некогда братской Армении тоже было не жарко. Зато сухо.
— Одна единица транспорта на подходе, — уныло доложил окончательно растерявший за последние часы всю адъютантскую молодцеватость Мурад. — Ожидается минут через тридцать — тридцать пять.
— А где второй транспорт? — удивился Гуйлинь.
— Сказали, что не будет.
Большаков поднял взгляд на контролировавшего переговоры Гуйлиня. Он и этот язык понимал, оказывается. Тот кивнул и поднялся на ноги.
— Если не возражаете, я — на позицию.
— Не возражаю. — Гуйлинь вышел наружу и растворился в темноте. Ему и еще кое-кому в самое ближайшее время предстояла достаточно жесткая работа.
Лихие, вооруженные до зубов ребята выдвигались в столицу, и точно не на экскурсию. Если их так или иначе не остановить, прольется кровь, много крови.
Надо умно, грамотно и без ненужного кровопролития. Оседлать парой взводов с горными пушечками перевал и взять под контроль подходы к нему. Остановить автобус, разоружить и выгрузить наружу пассажиров. Куда они денутся… После чего передать их на ответственное хранение компетентным органам. Для дальнейшего разбирательства и решения судьбы.
Вот только не было под рукой ни взводов, ни пушек. Ни единого солдатика вообще. Да и местные компетентные органы настолько компетентны, что ни в коем случае не влезут в подобного рода разборки до полной и окончательной победы одной из противоборствующих сторон. А уже потом решительно встанут на сторону победителя. Поэтому действовать предстояло иначе, то есть всеми имеющимися скромными силами. И предельно жестко.
Новехонький «HAIGE» производства ненавистного местными патриотами Китая резво и мощно пер в гору. Чуть слышно урчал двигатель. Пассажиры в полутьме салона дремали или вполголоса беседовали. Ночных разбойников, орудовавших здесь в это время суток, совершенно никто не боялся. Это они сами представляли нешуточную угрозу для кого угодно, до зубов вооруженные, решительные и умелые. С серьезным боевым опытом.
