Все трое радостно заржали. А их уже было трое. Еще один джентльмен удачи, высоченный плечистый тип с лицом жертвы многовекового инцеста, раздвинул в стороны подельников и остановился в паре шагов от китайца. Протянул руку, как за подаянием.
— Бабки, котлы сюда.
— И браслет, — подал голос «хорек».
— И браслет тоже, тогда никто не пострадает.
— Как это никто? — удивился Чжао Лянь. — Я так не согласен.
— Чё?
На этом текстуальная часть конфликта и завершилась. Может, и не стоило всех их убивать, но злость искала выход и нашла его. Эти трое только что собирались ограбить и унизить его как последнего benshou
[24]. ЕГО, в недавнем прошлом боевого оперативника китайской разведки и любимого ученика Гуйлиня. Ученика, превзошедшего своего учителя.
Он обыскал этих троих, забрал фото и все деньги, что были при них. А еще дрянные часы производства его страны и перстень из натурального алюминия, чтобы произошедшее напоминало не убийство, а грабеж с убийством.
Чжао Лянь вышел на проспект, когда зазвонил телефон.
— Да, слушаю.
— У тебя проблема, маленький брат?
Глава сорок вторая. Дела и удины
Неброско одетый средних лет мужчина остановился перед стоявшей на самом солнцепеке скамейкой.
— Разрешите?
Расположившийся на ее середине дед не ответил и никак на вопрос не отреагировал. Видимо, был слишком погружен в себя или просто спал. По-стариковски неопрятный: грязно-желтая с неразличимой надписью нахлобученная по самые уши бейсболка, ветхий пиджак со значком почетного донора на лацкане. Засаленная, застегнутая на все пуговицы клетчатая рубашка, лоснящиеся, с пузырями на коленках брюки. И местный, ставший трендом, бренд: зимние ботинки с калошами. На босу ногу. Летом.
— Разрешите? — повторил тот вопрос.
Старик, расслышав наконец, поднял голову: сморщенное, как печеное яблоко, темно-коричневое, покрытое редкой седой щетиной лицо. То ли казах, то ли киргиз по виду, а может, и помесь того с другим.
— Спасибо, что пришел, садись.
— Не надо благодарности, учитель. — Присел рядом. — Жду ваших распоряжений.
Разговор, что интересно, проходил на китайском языке, хотя один из принимавших в нем участие по виду был чистейшей воды европейцем. А на деле — русско-китайским метисом
[25].
— Все понятно? — Старик, он же Юй Гуйлинь, подведя итог разговору, извлек из кармана алюминиевый, весь в царапинах портсигар, раскрыл его и достал леденец. — Встретимся завтра и определимся с конкретными задачами.
— Прошу прощения за любопытство, учитель, но что все-таки произошло с Чжао Лянем?
— Перекинулся, — буркнул Гуйлинь. — Точнее, ушел на вольные хлеба.
— Это плохо.
— Такое случается, майор, — заметил Гуйлинь. — К сожалению.
— Нам следует им заняться?
— В некоторой степени, — улыбнулся, вернее, оскалился старик. — Ты ведь тоже собираешься меня предать, Дэн?
— Ну, конечно, — честно ответил тот. — Деньги, знаете ли, лишними не бывают.
— Что с тобой сделаешь, — вздохнул дважды за последнее время преданный начальник и учитель. — Предавай, но только после восьми вечера.
— Вас понял. До связи.
Поднялся на ноги и зашагал в сторону выхода. А старик остался на месте наслаждаться вкусом леденца и мысли разные думать.
Глава сорок третья. Игры профессионалов
— И как там наш юный китайский друг?
— Если коротко, то м…к полнейший, — последовал ответ. — Даже не верится, что служил раньше в такой серьезной конторе.
— А если немного подробнее? — полюбопытствовал лысоватый, похожий на того самого ничтожного манагера из занюханной конторы мужик. Тот самый, что днем раньше общался с красавчиком и суперменом Чжао Лянем. Отпил из бокала пива и тут же принялся вытирать платком лицо. Кондиционер в уличном кафе, сами понимаете, отсутствовал, зато имела место жара.
— Если подробнее, — отозвался средних лет мужчина невзрачной внешности с роскошной седой шевелюрой, — то мальчуган точно перепутал реальную жизнь с плохим кино или даже компьютерной игрой. Носится по городу, как какой-то персонаж из комикса, светится по полной, где не следует. За прошедшие сутки зачем-то грохнул несколько человек из числа местных.
Допил пиво и сделал знак официанту. Тот все понял правильно и тут же поднес еще.
— Вы, я так понял, его пасете?
— А как иначе? — удивился седой. — Аккуратно сели на хвост и сидим в ожидании результата.
— Он вас не заметил?
— Куда там, — махнул рукой и тут же махнул еще пива. — Он же даже толком не проверяется.
— Как?
— Да так, — забросил в рот орешек. — Любуется исключительно самим собой. И просто тащится от увиденного.
— Слушай, — лысый опять вытер лицо, — тебе что, совсем не жарко?
— Было жарко, — признался тот. — И очень. Двадцать лет назад, когда начинал здесь работать. Теперь привык. А можно и я задам вопрос?
— Слушаю.
— На хрена было его вообще привлекать? Можно подумать, нельзя было прислать сюда специально обученных людей и решить вопрос.
— Ну, да, нагнать кучу народа, как в кино: все в черном, темных очках и при пушках, — вздохнул лысый. — Ты просто не знаешь, что сейчас творится в Штатах.
— А что такое творится?
— Очередной виток межведомственной драки за финансирование. Нашего директора сейчас заслушивают в Конгрессе. В смысле, проверяют как под микроскопом каждую выплату и заодно имеют во все щели. Так что в конторе не то что людей на другой конец планеты послать, пукнуть лишний раз боятся. Знают, что о любом шаге тут же станет известно.
— Стучать у нас умеют, — кивнул седой. Знал, о чем говорил. Давным-давно по доносу сослуживца и близкого приятеля угодил в эти благословенные места и все никак не мог отсюда выбраться.
— Вот видишь, сам все понимаешь. Да и твою-то группу я задействовал не совсем по профилю, на собственный страх и риск.
— Ладно. — Он допил пиво, подумал и заказал еще. — Дело мы, конечно, сделаем. Дождемся, пока китайчонок разыщет своего бывшего шефа и разберется с ним, а потом закроем вопрос с этим пижоном.
