Большаков, морщась и бормоча что-то под нос, поднялся на ноги. Поочередно осмотрел валявшихся на земле, удовлетворенно кивнул и принялся наводить порядок на территории: поочередно перетаскивать тела в дом.
Глава тридцать первая. Во всех смыслах познавательная
— Давай-ка ближе к делу, паренек, — настоятельно попросил Большаков.
На простой вопрос: «Хочешь жить, лишенец?» носатый Михаил ответил строго утвердительно. И понес… О бильярдных киях, тульских пряниках, погоде в доме, собственных переживаниях и разве что не о гумилевской пассионарной теории этногенеза. Хлопец выглядел сломавшимся или старательно пытался показать себя таковым.
— И все-таки ближе к делу.
— Спрашивайте.
— Скажи-ка, зачем мы, — кивнул в сторону любовавшегося видом из окна китайца, — оба здесь?
— Могу только догадываться. — И часто-часто, видимо, в припадке искренности заморгал. — Я же в этой операции на последних ролях. Или рядом.
— Типа подай-принеси, — уточнил, не оборачиваясь, Гуйлинь. — Милый, милый лжец. — Подошел к сидящему в кресле и несильно с виду ткнул тонким пальчиком в подреберье, отчего того скрючило от боли.
— Злой вы, — заметил Большаков. — Давайте-ка лучше воспользуемся трофейной химией. Ее тут полная сумка. Для нас, видать, приберегали.
— Хорошая мысль. — Гуйлинь вернулся к окну. — Начинайте.
— Не надо химии, — взмолился пленник. — Я все скажу.
— Почему не надо?
— Понимаете, последствия от ее воздействия… — и примолк стыдливо.
— Теперь видите, коллега, как эти злые люди собирались с нами поступить. — Китаец открыл форточку, извлек из кармана массивный металлический портсигар, поискал по карманам зажигалку и нашел ее. — Так стоит ли нам страдать ненужным гуманизмом?
— Пожалуйста! — Голос Михаила сорвался на писк. Бедняге в этот момент было очень стыдно, но желание жить перевешивало. — Расскажу все, что знаю. Спрашивайте!
— Как скажешь. — Большаков устроился возле него на стуле и блаженно вытянул ноги.
Подустал он что-то, уж больно хлопотливым и богатым на события выдался денек. Одно хорошо: боль в колене после того, как над ним поколдовал бывший преподаватель пекинского института народной медицины, почти прошла.
— Так, говоришь, в этой операции ты на вторых ролях?
— Да, — закивал головой Михаил. — Точно так.
— Тогда объясни, друг ситный, кто в таком случае всем здесь рулит?
— И какая такая пакость готовится? — вступил в разговор Гуйлинь. — Или уже полным ходом идет?
— Послушайте, Куклин, или как вас там, — вдруг перешел на русский Михаил. — Вы даже не представляете, в какую передрягу угодили. И какие лично вас ожидают последствия, — и хотя произносил все это плачущим тоном, смотрел жестко. Решил, видать, сыграть ва-банк.
— Я весь внимание, — тоже по-русски отозвался Большаков. Явно заинтересованно.
— Не буду вдаваться в подробности. — Голос у пленного окреп. Вдруг ему показалось, что ситуацию еще можно переломить в свою пользу. — Да и вам они ни к чему. Просто сделайте, что я скажу, и можете считать себя свободным и богатым.
— Что сделать? — вкрадчиво спросил Большаков.
— Прямо сейчас вырубите косорылого, — кивнул в сторону беззаботно покуривающего китайца, — или просто грохните. После чего спокойно езжайте в аэропорт. Меня можете оставить связанным, если хотите.
— И?
— И у вас будет шесть часов на то, чтобы покинуть страну. Раньше меня не хватятся. Отвечаю.
— А знаете, интересное предложение. — Большаков почесал затылок. — Стоит обмозговать.
— Нечего тут думать! — решительно оборвал его Михаил. — Пистолет вон, на столе, с пяти метров не промахнетесь. Сделайте дело и отваливайте. Не забудьте оставить реквизиты вашего банка, желательно вне пределов России, и номер счета. В течение недели на него упадет приличная сумма. Гарантирую.
— Заманчиво-то как, — расплылся в мечтательной улыбке соблазняемый. — И тебе свобода, и деньги. Прямо праздник какой-то.
— Ну и?
— Знаете ли, нет.
— И это пи…ру ответ, — донеслось от окна.
Михаил застыл, аки статуй с отвисшей от удивления до колен нижней челюстью. Большаков после краткой паузы заржал.
— Всегда подозревал, что ты говоришь по-нашему, — с размаху припечатал ладонь к столу. — Хитрован хренов!
— А за косорылого, большеносый, ответишь. — Китаец подошел вплотную к Михаилу. Тот сжался. — Конкретно ответишь.
— И прямо сейчас, — продолжил Большаков. — Короче, хватит ломать комедь, давай-ка с самого начала и в подробностях. — Ферштейн?
— Яволь, — вздохнул несчастный.
— Первым делом расскажи, кто и когда должен сюда приехать?
— Мой босс. Через… — бросил взгляд на настенные часы. — Через час, может, чуть раньше.
— Шалун, — погрозил ему пальчиком Большаков. — А дальше… — прихватил со стола трофейный смартфон. — А дальше исключительно под запись.
— А иначе никак?
— Никак.
Михаил обреченно вздохнул, облизнул пересохшие губы и запел, как соловей под Курском.
* * *
Свой телефон, громоздкую «Нокию», такие вышли из моды десятка полтора лет назад, Большаков разыскал в нижнем ящике стола. Разыскал и принялся давить на кнопки.
— Да.
— Привет, Котов, что делаешь?
— Доедаю шурпу, — донеслось в ответ. — Очень вкусно. Манты на очереди.
— Молодец, — одобрил действия подчиненного шеф. — А теперь заканчивай со жратвой и начинай работать.
— А?
— Работать, говорю, начинай. Арендуй квартиру в приличном тихом районе и раздобудь машину.
— С водилой?
— Без. С багажником на две персоны, на всякий случай. Через пару часов прибудешь в район… Припаркуешься и ждешь звонка. Да, и возьми какой-нибудь еды на троих.
— Считая меня?
— Тогда на четверых.
— А я успею, шеф? — заныл Котов. — Пары часов маловато будет.
— Всегда в тебя верил.
— Это вдохновляет. — Котов с удвоенным энтузиазмом набросился на шурпу.
Быстренько с ней покончил и сделал ручкой официанту, дескать, пора нести манты. Жилье он, кстати, уже раздобыл. И машину тоже. Теперь оставалось только решить вопрос с ее владельцем: то ли из соображений конспирации утопить того в ближайшем арыке, то ли вручить аванс в размере пятисот у. е. И пообещать еще столько же, если тот сообщит о ее угоне не раньше, чем на следующий день. После недолгого размышления Котов остановился на варианте номер… Номер два.
