— Второй вопрос: не надоело ли вам валяться спеленутым, как младенец?
— А вам? — в лучших традициях Жмеринки ответил Большаков.
— И мне. — Достал из-за спины якобы связанную руку и почесал нос, после чего вернул ее на прежнее место. — Внимание, — и откатился назад в темноту.
Полог палатки распахнулся. Высоченный, плечистый, стриженный почти наголо белый мужик внимательно осмотрелся и вышел. Большаков, к своему стыду, признал, что не услышал, как тот подходил. Видимо, слишком увлекся беседой.
— В следующий раз заглянет минут через пятьдесять, — донеслось из темноты. — Разгильдяи.
— Согласен, — признал Николай. — Еще вопросы?
— Вопрос последний: а не засиделись, в смысле, не залежались ли мы в гостях? Может, пора по домам?
— Я — только за.
Китаец возился с веревками на теле Большакова не намного дольше, чем здоровяк Билли, когда его связывал.
— Что теперь? — поинтересовался Николай, растирая затекшие конечности.
— Разрежем брезент, вон там, в углу, и двинемся.
— Чем, позвольте спросить? Вам что, сохранили меч?
— И без него справимся, — скупо улыбнулся как бы Ван. — Натяните брезент. Вот здесь, будьте так добры.
Крохотная ладошка прошла сквозь плотную материю, как иголка сквозь марлю.
— Ни хрена себе, — чуть слышно проговорил Николай.
По-русски.
Глава четырнадцатая
Часовой, тощий, среднего роста африканец, заслоняя ладонями от ветра огонек зажигалки, принялся, в нарушение устава караульной службы, раскуривать самокрутку. И тут же за это поплатился. Прыгнувший на него сзади Большаков самым решительным образом прервал столь вредный для здоровья процесс табакокурения. Заодно и вооружился: явно не родной АК-47, пара магазинов, старенький «Браунинг» и неожиданно отличный нож. Самый настоящий «Кабар» в потертых кожаных ножнах.
Они сошлись у кустов на окраине лагеря. Ван, или как его там, тоже с автоматом за спиной и ножом в руках шагнул навстречу.
— Стой! — проорал шепотом, по-русски от волнения, Большаков. — Замри!
Тот так и застыл с поднятой ногой в нескольких сантиметрах от еле заметной в траве проволоки. Соединенной, по-видимому, с сигнальной ракетой. Или гранатой. Потом осторожно опустил ее и благодарно кивнул. Внимательно глядя под ноги, буквально обнюхивая землю под ногами, оба преодолели последние метры и нырнули в кусты.
— Понимаете по-русски? — ехидно спросил Николай.
— Исключительно в пределах военного разговорника, то есть практически нет.
— Понятно.
Впереди показалась дорога.
— Если не ошибаюсь, здесь должен быть автомобиль с патрулем, — заметил Ван. — У меня только два ножа. Дайте-ка ваш на всякий случай.
— Сам справлюсь, — буркнул Большаков.
И справился. «Кабар» вошел точно под лопатку чернокожему бойцу на переднем сиденье. Два других, выпущенных китайцем чуть позже в долю секунды один за другим, оборвали жизни водителя и пулеметчика на заднем сиденье.
Старший лейтенант глянул на звезды.
— Мне туда, — и показал рукой. — А вам?
— Вообще-то я собираюсь прихватить вас с собой, — заметил китаец. — Возвращаться из плена веселей не в одиночку. Что скажете? — и покачал головой.
Дуло трофейного револьвера в его правой руке смотрело в землю. При желании он мог за секунду взять Большакова на мушку.
— И я того же мнения, — не стал возражать Николай. — Компания — дело святое.
Его «Браунинг» как раз-таки был направлен в живот товарищу по несчастью и союзнику. Уже бывшему.
— А вы проворней, чем я ожидал, — заметил Ван. — И что теперь?
— Теперь я уезжаю, а вы двигаетесь пешим ходом, — после некоторого раздумья ответил старший лейтенант.
Здорово было бы, конечно, вернуться из плена с собственным пленным, тем более китайцем. По данным разведки, их здесь, кстати, не было и не должно было быть. Вот только уж больно стремно было вести с собой такого вот ловкача. Даже оглушенного и старательно связанного.
— Понимаю, — очаровательно, как только китайцы умеют, улыбнулся Ван. — До метро не подбросите?
— Не по пути. Прощайте.
Китаец развернулся и нырнул в заросли.
— Приятно было познакомиться, — негромко прошелестело оттуда. — До новой возможной встречи.
— Вот уж на хрен.
* * *
— Свои, — проговорил, подъезжая к посту Большаков.
— Старшой? — раздалось удивленное из кустов — А?..
Лейтенант Семенов вышел из кустов и остановился в паре шагов от машины.
— Кто из командования на объекте? — Николай вылез из автомобиля и тяжело оперся на капот. Силы заканчивались.
— Никого, только Баянист зачем-то ночевать остался. Откуда аппарат?
— Потом, — отмахнулся Большаков. — Отгони тачку в кусты и молчи, что меня видел.
— Понял.
Ну, что ж. Баянист так Баянист. Николай на минуту заскочил к себе в палатку. Умылся, поискал аспирин и не обнаружил. Голова, как схлынул адреналин, разболелась так, что хотелось ее оторвать и забросить куда-нибудь подальше.
В палатке у Круглова было темно и тихо.
— Товарищ майор, — старший лейтенант распахнул полог и шагнул вовнутрь, — просыпайтесь!
— А я не сплю, Коля. — Свет зажегся. Видно, этой ночью замполит ждал гостей.
Восседал за столом, бодрый и деловитый, прямо как в президиуме отчетно-выборного собрания. И не один: в углу палатки пристроился на табурете штатный начальник охраны объекта. Тот самый, преклонного возраста старлей. С «калашом» на коленях. Тоже бодрый и собранный и на себя, привычного, совершенно не похожий.
— Садись. — Круглов указал на свободный стул.
— Спасибо.
— Выпьешь?
— Не найдется чего-нибудь от головы?
— У нас, как в Греции, все есть. — Покопался в тумбочке и извлек упаковку.
Большаков проглотил сразу три таблетки и запил стаканом воды.
Поставил стакан на стол и только тут заметил выглядывающий из-под пожелтевшей «Красной звезды» за прошлый месяц пистолет Макарова. Ух, ты.
— Легче стало?
— Немного.
— Тогда давай рассказывай.
— Боюсь, товарищ майор, это несколько не в вашей компетенции, — покосившись на ствол под газеткой, отмахнулся Николай. Не до политесов было.
— В моей, Коля, в моей. — Круглов протянул ему книжечку в кожаном красном переплете. — Ознакомься.
