Гретхен целиком и полностью ушла в свои мрачные мысли, когда к стойке бара подрулил Флориан Кальб. Причем в компании девицы, которую Гретхен ни разу в жизни не видела. Светловолосая девица выглядела, по мнению Гретхен, совершенно немыслимо. Если бы ее переодеть в нормальную одежду да как следует помыть, чтобы удалить боевую раскраску, то на поверку она оказалась бы полноватой простушкой, которая вполне сгодилась бы на роль бессловесной доярки в каком-нибудь региональном сериале «Будни деревни». Но простушка решила выпендриться. Лоб у нее был закрыт челкой, разделенной на отдельные прядки, украшенные бусинками, при этом висюльки были такими длинными, что почти закрывали ее водянисто-голубые глазки-пуговки, зато волосы на макушке были, наоборот, пострижены коротко, все залиты розовым лаком и торчали в разные стороны. В правом ухе у нее болталась пластмассовая серьга в виде луны, в левом – в виде звезды, вроде рождественского печенья. Луна – фиолетовая, звезда – зеленая. На шее – бусы из пластмассовых клыков. Наряд ее состоял из белого рюшистого корсета, обтягивавшего ее пышные телеса, и юбки-баллона в крупную пеструю клетку, из которой торчали короткие толстые ножки. Дополняли ансамбль ярко-красные лакированные туфли на каблуках высотой в двенадцать сантиметров. Флориан наградил простушку смачным поцелуем в ухо с луной и посмотрел украдкой в сторону Гретхен. Убедившись, что находится в поле ее зрения, он отвесил простушке второй поцелуй – в ухо со звездой.
Гретхен продолжала стоять с невозмутимым видом. Она уже хорошо изучила эту тактику Флориана, который тем самым хотел ей сказать: «Посмотри-ка, Гретхен! Мне стоит свистнуть, и десять девиц побегут за мной вприпрыжку! Не успел я прийти на дискотеку и толком оглядеться, как у меня уже добыча на крючке! Я мог бы сразу свалить с этой девицей! И если ты, дражайшая Гретхен, не образумишься, то мне придется взять себе кого-нибудь другого, а ты потом будешь сидеть и кусать себе локти!» Флориан, борясь с висюльками, перешел к целованию лба. Простушке это явно понравилось. Она прижалась к Флориану. Флориан положил ей руки на попу. Гретхен с удовлетворением констатировала, что простушкина попа занимает собой весь клетчатый баллон.
Тут вдруг возник Отто Хорнек, который уже изрядно нагрузился. Пошатываясь, он подошел к Гретхен и широким жестом показал на Флориана с простушкой.
– Вот это секс-бомба! Надо же такую подцепить! Смехота!
Гретхен равнодушно пожала плечами.
– Он у нас, как известно, ба-а-альшой любитель толстушек-пампушек! – проговорил Отто заплетающимся языком и качнулся в сторону. Глаза у него вдруг остекленели, губы побелели, а сам он крутанулся винтом и рухнул на пол прямо под ноги к Гретхен. Гретхен еле успела отскочить. Она опасалась за свои босоножки. Пьяного Отто частенько выворачивало наизнанку.
Отто попытался подняться – кое-как встал на колени, уцепился за барный стул, но снова завалился. Несколько человек из стоявших рядом бросились к нему на помощь.
– Его бы на свежий воздух надо вынести! – сказал один из них.
Нашлись два добровольца, которые сумели поднять Отто с пола и, подхватив его под руки, потащили к выходу. Несчастный выпивоха совершенно обмяк и висел между ними мешком.
Гретхен бросила взгляд в сторону Флориана. Теперь Флориан крепко прижимал простушку к себе. Они застыли, притиснувшись животами, она смотрела на него снизу вверх, он смотрел на нее сверху вниз. Так стояли они, не сводя глаз друг с друга, всем своим видом демонстрируя: мы растворяемся в объятиях, не видя ничего вокруг, и мир вокруг нас вместе со всей дискотекой перестал существовать!
Гретхен изрядно надоело это цирковое представление. Она отвернулась от парочки и обнаружила в глубине зала, в самом дальнем углу, Габриэлу. Гретхен подхватила свой стакан и направилась к ней, протискиваясь сквозь танцующих.
Здесь, на задворках дискотеки, музыка уже не так гремела. Тут можно было разговаривать без крика.
За столиком рядом с Габриэлой сидела Анни Фройденталер.
– Не помешаю? – спросила Гретхен.
Габриэла с Анни заверили ее, что она нисколько им не помешает. Гретхен взяла себе табуретку от соседнего столика, подсела к подругам и спросила, что было в школе и не пропустила ли она чего важного.
– Была контрольная по математике, – сообщила Габриэла. – Полная засада! Мы таких задач вообще никогда не решали! Скорее всего, придется всем переписывать. Так что зря, старушка, пряталась!
Гретхен не стала разуверять Габриэлу. Ей совершенно не хотелось пускаться в объяснения, почему она в действительности пропустила занятия. Габриэла все равно ей не поверила бы.
– Ну а так, вообще, что новенького? – поинтересовалась Гретхен.
– Новенькое то, что Урсула № 1 подралась с Урсулой № 2, – сказала Габриэла.
– С чего это вдруг? – удивилась Гретхен. Удивилась она потому, что, во-первых, Урсулы были закадычными подружками, прямо неразлейвода, а во-вторых, ей казалось, что времена, когда люди решали споры кулаками, уже давно ушли в прошлое.
– Они так вопили, что у нас в классе было слышно! – сказала Анни Фройденталер.
– Урсула № 1 так вдарила каблуком по ноге Урсуле № 2, что у той кровь пошла, – рассказала Габриэла с ухмылкой. – А Урсула № 2 в отместку укусила Урсулу № 1 в руку. Теперь та ходит с забинтованной рукой. Но чего уж она там забинтовала, не знаю! Вряд ли у нее большая рана!
– А из-за чего весь сыр-бор пошел-то? – спросила Гретхен.
– Шерше, как говорится, мужика! – ответила Анни.
– Я толком не знаю, – продолжала Габриэла. – Вроде как одна Урсула у другой парня увела, но какая у какой – понять в этом крике было невозможно.
Анни посмотрела на часы и в ужасе вскрикнула. Уже перевалило за одиннадцать, а ей разрешали гулять только до одиннадцати.
– Ну все, девчонки, мне пора! – сказала она, поднимаясь, и добавила: – Вот закончу школу, и мой Змей Горыныч мне уже ничего приказывать не будет! Целый год буду гулять сутки напролет! Вот увидите!
Как только Анни ушла, Гретхен ввела Габриэлу в курс последних событий, связанных с предстоящими каникулами. Гретхен не хотелось рассказывать все это при Анни, у которой в жизни не было никакой свободы – ее родители держали ее на цепи, как какую-нибудь собачонку. Даже на выходных она не могла никуда уехать без родительского надзора. О поездке без мамы-папы она вообще и не мечтала. Гретхен сочла, что будет совсем уж неприлично рассуждать о своих проблемах, связанных с отпуском, при Анни, для которой все это немыслимая роскошь.
– Поехали вместе! – предложила Гретхен.
– Больно дорого! – ответила Габриэла с мрачным видом.
– Ничего не дорого! – воскликнула Гретхен. – Если я Хинцеля еще уговорю, то нас уже будет четверо, значит, и аренду разделим на четверых! А готовить мы можем сами – тоже большая экономия!
– Я даже в Критцендорф
[17] не могу позволить себе поехать, а ты говоришь – Греция! У нас в этом году отпуск отменяется! – сказала Габриэла и достала гребенку из кармана. – А как же Флориан? Хочешь и его взять с собой?
