– Один свои страхи проговаривает, другой их вытесняет! – безмятежно изрек Хинцель.
– Вытесняет он, видите ли! – воскликнула Гретхен. – Он не вытеснять должен, а заставить эту Андреа сходить провериться, вот и всё!
– Ты ошибаешься, дорогая, совсем не всё, – Хинцель оторвался от сортировки перьев и покачал головой. – По моему представлению, у этого Роберта за последнее время не меньше десяти девиц в месяц было, это так, навскидку. Значит, по самым грубым подсчетам, получается штук шестьдесят за полгода. И все они явно не домашние девочки. Иначе бы они не связывались с Робертом. Каждая из них могла на каком-то этапе оказаться в одной постели с «таким типом» и заразиться. – Хинцель поднялся с пола и перешел к рабочему столу с горсткой голубых перышек в руках. – Так что реакция Икси действительно выглядит несколько истеричной. Почему она решила прицепиться именно к этой несчастной Андреа? – Хинцель сел за стол и принялся раскладывать перышки. – А если у Икси действительно что-нибудь такое обнаружится, то где гарантия, что она сама не подцепила заразу на стороне?
– У меня такое впечатление, что ты с головой совсем не дружишь! – ответила на это Гретхен. – Роберт, который, по твоим подсчетам, переспал с целой армией девиц, у тебя получается белым и пушистым, а Икси, которая никогда…
Гретхен примолкла. Икси, конечно, верная душа, но недавно, когда они опять с Робертом разругались в пух и прах, у нее образовался краткосрочный роман с неким Кристианом, в которого она по уши втрескалась. И если бы у этого Кристиана не было постоянной подружки, она бы легко променяла своего Роберта на него.
– Продолжение будет? – ехидно спросил Хинцель с усмешкой. Он явно догадался, почему Гретхен замялась.
– У нее был только один Кристиан, а больше никого! – сказала Гретхен.
Хинцель кивнул.
– Ну а с кем там еще развлекался этот Кристиан, никому неизвестно! – заметил он.
– Он серьезный человек! – выпалила Гретхен. – У него есть подруга! Они уже четыре года вместе!
– Но мы же ведь не знаем, с кем его подруга там на стороне гуляет! – гнул свою линию Хинцель.
– Ни с кем! – воскликнула Гретхен. – Она тоже серьезный человек! Даже очень! Честно!
– Да не волнуйся ты так! – проговорил Хинцель. – Я тебе верю! Но и самые серьезные люди могут где-нибудь заразиться! Речь идет о болезни, а не о нравственных достоинствах того или иного человека!
Отчаянно сопя, Гретхен принялась почесывать живот – она была совершенно сбита с толку.
Хинцель взял полоску ткани, растянул ее на столешнице и закрепил по краям двумя маленькими гвоздиками.
– Единственный человек из моих знакомых, кому абсолютно нечего бояться, – это ты, Гретхен! Девственность – залог здоровья! Это тебе любой священник скажет. – Хинцель намазал полоску ткани страшно вонючим клеем и хохотнул. – Я думаю, что скоро вместо презервативов придумают универсальную такую упаковку на все тело, от макушки до пяток – натянул, запаял вход, и никакая зараза не страшна! Разве что какая-нибудь бодливая корова нападет и продырявит ненароком твой гигиенический чехол!
– Ха-ха-ха! Ну очень смешно! – отреагировала Гретхен, изрядно рассердившись.
– Действительно смешно, не спорю! – невозмутимо продолжал Хинцель. Он откинулся на спинку своего вертящегося стула и крутанулся. – Но главное, какая точность, все вовремя, тютелька в тютельку!
– Что вовремя? – не поняла Гретхен.
Хинцель крутанулся еще раз.
– Как вовремя появился этот вирус! Фокус-покус-парамокус – и на́ тебе, пожалуйста! Не раньше, не позже, а именно тогда, когда того потребовал дух времени! – Хинцель сделал еще один поворот. – А может быть, все как раз наоборот: сначала появился вирус, а дух времени отозвался на его появление. Я пока еще сам не разобрался, что тут первично, что вторично. Вечная проблема курицы и яйца. – Хинцель потрогал пальцем ткань, проверяя, высох клей или нет. Похоже, еще не высох – во всяком случае, Хинцель продолжил вертеться. – Как бы то ни было, но этот вирус оказался настоящей находкой для всей этой отстойной камарильи! Все их разговоры о христианской нравственности и приличиях, о чистоте души и прочей дичи никого уже не трогали. А тут у них вдруг появился козырь – так удобно всех пугать! Вот она, Божья кара, поражает в самый, можно сказать, источник вселенского греха!
– Ты так говоришь, будто сам папа римский заказал ВИЧ у Святого Духа! – воскликнула Гретхен.
– От них и не такого можно ожидать, – бросил Хинцель.
– Нет, ну ты совсем свихнулся! Честное слово! – Гретхен покрутила пальцем у виска. – И вообще, что ты всё теории разводишь! Икси они не помогут! Если ты такой умный – скажи, что ей делать!
Хинцель еще раз потрогал клей. Теперь достаточно подсох. Хинцель приступил к работе. Он аккуратно выложил перышки на ткань и как следует придавил.
– Ну так что ей делать-то? – не отступалась Гретхен.
– Чего ты взъелась-то на меня? – спросил Хинцель.
– Ничего я не взъелась, – ответила Гретхен и принялась хрустеть пальцами. Она перебрала все пальцы, и только упрямый мизинец никак не поддавался. Раз десять Гретхен дергала его, пока наконец и он не хрустнул.
– Очень даже взъелась, – сказал Хинцель и принялся выкладывать второй ряд пушистых перьев.
– Нет, не взъелась! – твердила свое Гретхен. – Просто ты не знаешь, что сказать, вот и увиливаешь! Вечная история: когда доходит до сути дела, ты как специально уводишь разговор в сторону!
Хинцель прижал второй ряд.
– Ну откуда мне знать, что ей делать? – проговорил Хинцель. – Я никому в советчики не нанимался! Могу определенно сказать только одно: если ты в обозримое время надумаешь все-таки разделить со мной ложе и если к этому моменту светлые головы не придумают никаких прививок от этой заразы, я обязуюсь предстать перед тобой в презервативе. На всякий случай. И без всякой истерики.
Гретхен совершенно не хотелось осложнять и без того непростой разговор.
– Но речь-то сейчас не о нас! – ледяным тоном сказала она.
– А жаль, – ответил Хинцель и вздохнул. – Я бы с большим удовольствием поговорил о нас.
Гретхен ухватилась за подлокотники кресла, слегка приподнялась, высвобождая ноги, и спрыгнула на пол.
– Я пошла домой, – сказала она.
– Ну понятное дело, – отозвался Хинцель. – Как только мы подходим к обсуждению волнующего нас вопроса, ты вечно норовишь в кусты!
– Потому что этот вопрос волнует тебя, а не меня! – воскликнула Гретхен. – И потому что это подло с твоей стороны! С одной стороны, ты все говоришь, что не хочешь на меня давить, что будешь ждать, когда я сама приму решение, а с другой – только и делаешь, что давишь на меня!
– Ну ладно, ладно, хорошо! – Хинцель поднял руки вверх, сдаваясь – как сдаются в вестернах нехорошие парни при виде благородного ковбоя. – Молчу, молчу! Буду нем как рыба! Готов ждать до твоего пятидесятилетнего юбилея! Только тогда позволю себе проявить некоторую настойчивость!
