– Ладно, тогда приду к тебе! – сказала Гретхен и повесила трубку.
Она потопталась еще у телефона, посопела, почесала живот и твердо решила, что пора наконец внести ясность в их отношения с Флорианом.
«Нет, так дело дальше не пойдет! – думала она, застегивая пальто, надевая шапку и заматывая шарф. – Чего он изображает-то? Как будто мы пара. С какой стати он всем рассказывает направо и налево, что „встречается“ со мной? Никакая мы не пара и никогда не были! И никогда мы не „встречались“ и „встречаться“ не собираемся!»
Гретхен наказала Магде и Пепи, которые смотрели по телевизору очередную серию «Бонанцы», вести себя прилично, кота не задирать и, если захочется сделать бутерброды, пользоваться хлеборезкой, а не ножом. Пепи вчера умудрился поранить себе палец, когда решил самостоятельно отрезать кусок хлеба. Это могло обернуться непредсказуемыми последствиями, потому что Магда после подобных «творческих неудач» Пепи любила демонстрировать свое превосходство в хозяйственной области и показывала неумелому товарищу, который просто еще не дорос до таких сложных задач, как нужно действовать.
Гретхен попросила Мари-Луизу передать маме, когда та вернется домой, что она пошла делать уроки к однокласснику. На этом она распрощалась и пошагала к Флориану, пытаясь по дороге в общих чертах сложить свою речь. Но чем дальше Гретхен шла, тем яснее ей становилось, что она сама толком не знает, какого рода отношения связывают ее с Флорианом. Гретхен думала: «Тогда он спросит меня, почему же я позволяю себя целовать и обнимать, если мы не „вместе“? Он спросит, почему же мы не пара, если мы целуемся и обнимаемся? Ведь я не из тех, кто обнимается со всеми направо и налево!»
Гретхен остановилась возле витрины обувного магазина недалеко от дома Флориана и принялась разглядывать блестящие вечерние босоножки, золотые и серебряные, хотя они совершенно ее не интересовали. «Нет, – сказала себе Гретхен, – прежде чем являться к Флориану, мне нужно самой разобраться со своим отношением к нему! Иначе как я буду объяснять свою позицию? Если не разложить все по полочкам, то все так и останется как было!» Вот почему она решила, несмотря на дурную погоду, холодный ветер и мелкий дождик, сделать кружок вокруг квартала, чтобы хорошенько все обдумать.
Итог прогулки был таков: Гретхен пришла к выводу, что Флориан ей определенно нравится, потому что он самый красивый мальчик в классе. И даже не только в классе, но и во всей школе. К такому красавчику ни одна девочка не может оставаться равнодушной. Смотреть на него – сплошное эстетическое наслаждение! Если говорить про внешность, другого такого не найдешь. Находиться рядом с красивыми людьми всегда приятно. Не говоря уже о том, что если появляешься в компании с таким выдающимся красавцем, то в глазах окружающих и ты приобретаешь больше веса!
Гретхен сделала еще два круга вокруг квартала и совершенно промокла. Но эта дополнительная прогулка оказалась небесполезной, потому что она осознала еще кое-что важное для себя. «Почему-то, когда я думаю о нас, я мысленно всегда говорю, что „даю себя целовать“. Но ведь это не совсем верно! Я тоже вполне активно участвую в этом процессе! И не только потому, что он красивый, а еще и потому, что воспринимаю его почти как родного и близкого – в конце концов, мы уже больше года целуемся, с некоторыми перерывами. Я уже привыкла к такому обмену нежностями и не хотела бы лишиться этого!» Гретхен, растрогавшись, вспомнила, как начались их отношения с Флорианом. Как она вдруг поняла, что «все ее существо стремится к Флориану» и что она «томительно мечтает коснуться его нежных губ», а ее «душа, ликуя, раскрывается навстречу этому удивительному человеку» (Гретхен тогда тоннами поглощала душещипательные романы из жизни благородных семейств и потому облекала свои чувства – только для себя, конечно, – в такие пошловатые фразы). Ей вспомнились, впрочем, и менее приятные моменты начальной стадии их «связи», когда, например, Флориан заявил, что не хотел бы афишировать ее, – вероятно, стесняясь своего выбора, ведь Гретхен была тогда толстушкой, – а сам взял и разболтал все своим друзьям-приятелям, да еще похвастался, что видел ее полуголой и трогал за грудь. Гретхен это страшно возмутило, и она обиделась, но потом он все же при многочисленных свидетелях, находившихся тогда в классе, признал ее своей «подружкой». Может быть, потому, что за это время Гретхен успела изрядно похудеть и еще больше похорошела. C тех пор их отношения приняли устойчивый характер, хотя и развивались ни шатко ни валко, какими-то волнами. Случалось, они целую неделю кряду проводили друг с другом все свободное время, а то, наоборот, довольно долго вообще не встречались вне школы – один раз такая пауза растянулась аж на три недели. И зависело это целиком и полностью от Гретхен. Флориан-то был готов встречаться хоть каждый день.
Гретхен решила сделать еще один круг, чтобы определить для себя, стоит или не стоит делиться сделанными выводами с Флорианом. Ее одолевали сомнения: выводы получались какие-то не слишком утешительные. Хотя Флориан, скорее всего, на это скажет, что если мальчик кому-то внешне очень нравится и этот кто-то с удовольствием с ним обнимается, то это и есть «любовь»! «И что я на это смогу возразить? – задумалась Гретхен. – Сложный вопрос. Почему, собственно, мне совершенно не хочется с ним встречаться? Да потому что он пустышка, – ответила сама себе Гретхен, заходя на очередной круг. – Потому что он ровным счетом ничем не интересуется, потому что взгляды у него как у последнего мелкотравчатого буржуя, а в голове – одни предрассудки, как у цветльской бабушки! С ним не поболтаешь, не посмеешься, не погрустишь. На него приятно смотреть, его приятно трогать, и больше ничего! А мне этого все-таки маловато», – пришла к заключению Гретхен. Но, как человек честный, она вынуждена была признать, что это сугубо ее личная проблема и Флориан тут ни в чем не виноват. Занятая размышлениями, Гретхен не заметила, как подошла вплотную к воротам дома Флориана. «Значит, дело за мной, – подумала она. – Надо положить конец нашим внешкольным „нежным встречам“, и проблем не будет!»
С этой мыслью она решительно нажала на звонок возле таблички с фамилией Кальб.
– Ну наконец-то, пупсик! – проговорил Флориан в домофон.
Калитка зажужжала и отворилась, впуская Гретхен.
Гретхен взбежала по лестнице. Флориан уже поджидал ее в открытых дверях. Едва Гретхен ступила на порог, он заключил ее в объятия. Гретхен вытянулась в струнку – ей совершенно не хотелось обниматься, но она решила пока потерпеть. Через несколько секунд Гретхен, однако, не выдержала и сказала:
– Пусти! Я не за тем пришла! Нам нужно заниматься!
– Да пошла она к черту, вся эта математика! – прошептал Флориан, целуя Гретхен в ухо. – Думаешь, я знаю, как эти дурацкие уравнения решать?!
– Но ты ведь утверждал, что знаешь! Как же… – Договорить Гретхен не смогла, потому что Флориан, решивший разнообразить формы приветствия, с такой силой прижал ее к себе, что Гретхен ткнулась носом ему в шею и чуть не задохнулась.
– Расслабься, пупсик! – шептал Флориан, перебирая пальцами ее кудри и дыша ей в макушку. – Что ты как аршин проглотила?! Дорогая! – Одной рукой он обхватил Гретхен за талию, другую положил ей на попу. – Забудь ты о своих дурацких оценках! Гори они синим пламенем!
