– Гансик! – прошептала Гретхен и расплакалась, потому что смотреть на него без слез было нельзя. Нос у него распух и походил теперь на шишковатую картофелину неведомого сорта, верхняя губа с лопнувшей кожей напоминала толстую красную гусеницу. Одна щека была вся в ссадинах и царапинах, глаза закатились, из-под век выглядывали только краешки зрачков. Гансик, похоже, собрался хлопнуться в обморок и основательно изучить свой внутренний мир.
Такое развитие событий несколько обескуражило и драчунов, и наблюдателей. Их возбужденные голоса постепенно стихли, и вскоре на месте происшествия уже никого не осталось. Сквозь пелену слез Гретхен разглядела только чьи-то ноги, топтавшиеся рядом. Она подняла голову. Драчуны и наблюдатели растворились в пространстве. И только мальчик с разбитыми очками и якобы сломанным носом все еще стоял рядом.
Гретхен быстро отвела глаза и сосредоточилась на Гансике. Не только потому, что хотела вывести брата из обморочного состояния, но и потому, что ей было стыдно перед пострадавшим беднягой.
– Я ему ничего не сделал! – сказал побитый очкарик. – Просто он говорил, что его мама уехала в Африку, а я сказал, что это неправда: я ее вижу каждый день!
Гретхен утерла слезы и теперь разглядела, что Гансик уже пришел в сознание. Он явно прикидывался: лежал с закрытыми глазами, но веки у него подрагивали и дышал он вполне нормально, судя по мерно вздымавшейся груди.
– Нечего так глупо врать! – продолжал очкарик. – Ясно же, что рано или поздно все вскроется!
Гретхен подхватила Гансика под мышки и попыталась поставить его на ноги. Гансик тут же стал оседать.
– И вообще ведет себя ужасно тупо! – Очкарик все никак не мог остановиться. – Подумаешь, родители развелись! У нас в классе таких полно! А ему слово скажешь, так он сразу на стенку лезет!
Гретхен с трудом удерживала Гансика в вертикальном положении: драка с тремя крепкими юнцами не прошла даром. Обмякший Гансик висел на ней тяжелым мешком.
– Нельзя таким нюней быть, чуть что – в обиду! – завершил свою речь очкарик, подхватил портфель с земли, бросил сердитый взгляд в сторону Гретхен и Гансика, развернулся и пошел прочь.
Гретхен из последних сил удерживала равновесие: еще немного, и ее драгоценный мешок выскользнет у нее из рук. Гретхен огляделась в надежде найти подмогу.
Куда подевалась Габриэла? Неужели спокойно отправилась домой? Нет, Габриэла никуда не ушла. Она вырулила из-за угла и неспешно направилась к Гретхен.
– Ну ты даешь! – восхищенно проговорила Габриэла. – Высший класс! Чистый вестерн!
– Оставила меня одну разбираться с этими засранцами! – обиженно пропыхтела Гретхен. – Помоги хоть теперь! А то я сейчас рухну!
– Гретхен, что за выражения! – со смехом отозвалась Габриэла. – Слышала бы моя мамочка! Сразу вычеркнула бы тебя из списка приличных девочек!
Габриэла подперла Гансика с одной стороны, Гретхен – с другой.
– А где его манатки? – Габриэла огляделась. Зеленого портфеля Гансика нигде не было. – Сперли! Вот поганцы!
Медленно вся компания тронулась в сторону трамвайной остановки. Гретхен внимательно смотрела по сторонам, надеясь все же найти портфель Гансика. В кражу она не верила.
– Гансик, дружище! – отдуваясь, просипела Габриэла. – Ты бы хоть немного шевелил ногами!
Гансик остался безучастен к этой просьбе. Пришлось и дальше тащить его на себе, как какую-то большую резиновую куклу. До остановки было метров сто, но за то время, пока они плелись до нее, прохожие раза три останавливались и спрашивали, не нужно ли вызвать скорую. Гретхен от таких предложений вежливо отказывалась.
– Как мы его в трамвай будем затаскивать? – спросила, переводя дыхание, Габриэла, когда они наконец добрались до остановки. – Чтобы поднять такую тушу, нужен кран!
Гретхен, с озабоченным выражением лица, согласно кивнула.
– Может, такси возьмем? – предложила Габриэла. – У тебя есть деньги?
У Гретхен в кармане был ровно один шиллинг, припасенный на всякий пожарный случай – чтобы иметь возможность позвонить маме. Гретхен вспомнила о своей заначке и попыталась пристроить Гансика между урной и столбом с трамвайным расписанием.
– Да он только прикидывается, будто сейчас умрет! – заметила Габриэла. – Так многие в безвыходном положении поступают!
Гретхен извлекла из кармана шиллинг, достала из рюкзака листик с номером телефона профессора и вручила и то и другое Габриэле, попросив ее позвонить маме из телефонной будки на другой стороне улицы.
– Мама должна быть еще на работе! Скажи ей, чтобы взяла такси и приехала за нами!
Гретхен отправила звонить Габриэлу потому, что не хотела оставлять Гансика наедине с подругой, боясь, что та будет обращаться с ним недостаточно бережно.
Габриэла перебежала через дорогу. Гретхен не успела толком разглядеть, дозвонилась Габриэла или нет, потому что какой-то толстый дядечка, проявивший повышенный интерес к бездыханному Гансику, встал рядом и загородил ей обзор.
– Через пять минут приедет! – сообщила вернувшаяся Габриэла, и Гретхен с облегчением вздохнула.
Пять минут ожидания превратились в сущее мучение. Толстый дядечка, узнав от Гретхен, что Гансик упал в школе с лестницы, разразился гневной тирадой по поводу халатности директора, который не вызвал скорой помощи пострадавшему ученику. Толстяк потребовал сообщить ему имя этого негодяя и адрес школы, чтобы заявить на «безответственного господина» куда следует. Габриэла, глазом не моргнув, предоставила необходимые сведения: фамилия директора – Данте, заведует он лицеем имени Муссолини, который находится на площади Медичи, дом 7. Она была большой любительницей Италии! Но тут в разговор вмешалась дама, поджидавшая трамвая.
– Да врут они всё! – заявила она. – Я все видела! Не падал он ни с какой лестницы, а просто подрался с мальчишками!
Тут толстяк страшно разозлился и принялся отчитывать Габриэлу. А когда та вдобавок показала ему язык, совсем разошелся и сказал, что теперь у него еще больше оснований познакомиться с господином Данте, которому он просто обязан раскрыть глаза на то, какие безобразники воспитываются у него в лицее имени Муссолини! Дама уже начала было рассуждать о том, что, наверное, и фамилию-то директора девицы просто выдумали, и что лицея такого, похоже, нет в природе, как наконец подъехало такси. Мама открыла дверцу, чтобы выйти, но Габриэла быстренько запихала Гансика в машину. Гретхен следом юркнула на заднее сиденье.
– Поехали! – скомандовала Гретхен. – Пристал как банный лист, придурок! – добавила она, кивая на толстяка.
– Куда поехали? – поинтересовался таксист, трогаясь с места.
Мама не слышала ни слов Гретхен, ни вопроса таксиста.
– Гансик, мой бедный Гансик, – приговаривала она, отирая платком распухшую физиономию сына.
– Водитель спрашивает, куда мы едем, – Гретхен слегка ткнула маму локтем в бок, чтобы она включилась и приняла соответствующее решение.
