Гретхен молча кивнула.
– Либо папа одумается и посмотрит на ситуацию разумно, либо останется при своем. Но до тех пор, пока я буду тут безропотно обслуживать всех с утра до ночи и позволять помыкать собой, у него просто не будет причин посмотреть на все со стороны и попытаться как-то изменить нашу жизнь.
Гретхен опять кивнула.
– Понимаешь меня, Гретхен? – спросила мама. – Или ты сердишься? Как Гансик…
Гретхен решительно покачала головой в знак того, что она совершенно не разделяет позицию Гансика.
– Я живу у Мари-Луизы, – проговорила мама, – места у нее достаточно. И тех денег, которые я зарабатываю у профессора, мне вполне хватит на первое время. При желании я могла бы у него работать еще больше, – сказала мама с легкой улыбкой. – Он платит только за то, чтобы видеть рядом с собой доброго человека, который к тому же не одной ногой в могиле!
– А сколько времени понадобится папе на то, чтобы одуматься и посмотреть на ситуацию разумно? – поинтересовалась Гретхен, старательно почесывая живот, как будто ее семь комаров за раз укусило. При этом она по обыкновению сморщила нос и засопела, словно принюхиваясь к чему-то. – Ну, то есть… Как долго бабушка… и мы…
Гретхен оставила в покое свой живот, вздохнула и умолкла. Не так-то просто прямо сказать о том, что тебя беспокоит. Но мама, похоже, поняла, о чем речь.
– Если бы папе пришлось со всем справляться самому, то, наверное, он бы довольно скоро одумался. А так… – Лицо у мамы стало сердитым. – А так у него опять есть все, что нужно для спокойной расчудесной жизни!
Гретхен как раз собиралась сказать, что нужно приложить все усилия, чтобы поскорее выпроводить бабушку обратно в Цветль, как на пороге кухни нежданно-негаданно возник папа. То ли он услышал, что мама пришла, то ли просто захотел пить – Гретхен не поняла. Во всяком случае, он извлек из холодильника бутылку, поискал открывалку, нашел ее, открыл бутылку, взял стакан и налил. Гретхен и мама молча наблюдали за его манипуляциями. Когда процесс был завершен, папа взял в руки стакан и медленно направился к выходу из кухни. На пороге он притормозил и, не поворачивая головы, спросил:
– Ты передумала или просто пришла за своим барахлом?
– Ни то ни другое! – сказала мама ему в спину. – Я хочу поговорить с Гретхен. А если ты готов, то и с тобой! Только беседовать с твоей спиной мне, честное слово, совершенно не интересно! – Мама заметно повысила голос. – Что ты ведешь себя как ребенок?!
Папа развернулся, прошел к столу, сел и отпил глоток из стакана.
Гретхен вздохнула с облегчением.
– Ну, что ты хочешь мне сказать? – спросил папа, не отрывая глаз от стакана. На маму он не смотрел.
Гретхен поняла: радоваться рано, – и опять вздохнула.
– Что за тон! – возмутилась мама. – Никакого разумного разговора у нас так не получится!
– Но это ведь ты хотела со мной поговорить, вот и говори, – пробурчал папа, продолжая глядеть в стакан.
– Хорошо, – ответила мама. – Пусть будет по-твоему! Я хотела тебе сказать, что готова жить с тобой дальше, если ты, во-первых, перестанешь постоянно отпускать замечания по поводу того, что я ем и в каком количестве, во-вторых, начиная с сегодняшнего дня возьмешь на себя хотя бы малую часть забот по дому и, наконец, признаешь, что всякий человек, независимо от возраста, имеет право получить профессию, и в этом нет ничего дурного! – Мама протянула руку, как будто собираясь погладить папу, но тот резко отшатнулся. – Я могу отказаться от работы у профессора, раз ты так от этого страдаешь, – продолжала она. – Просто мне хотелось немного подзаработать, чтобы у меня были хоть какие-то свои деньги, понимаешь? То есть…
Договорить мама не успела. Бабушка с Гансиком вышли из гостиной.
– Добрый вечер, Элизабет, – поздоровалась бабушка, заходя в кухню. Гансик остался топтаться в коридоре. – Я не помешаю? – спросила она и, не дожидаясь ответа, принялась надраивать раковину, которая и без того сверкала как новенькая.
Опешившая Гретхен посмотрела на маму. Опешившая мама посмотрела на папу. Папа, помолчав секунду, сказал:
– Конечно, не помешаешь!
– Мама, дай мне свой номер телефона, – тихонько попросила Гретхен.
Мама кивнула, достала блокнот с карандашом, вырвала листок и написала: «Мама. 67…» И тут в дверь позвонили. Звонок был таким резким, что мама непроизвольно вздрогнула, и вместо очередной цифры у нее получилась непонятная загогулина.
– Кто это явился в такое время? – спросила бабушка и посмотрела на кухонные часы, которые показывали без пяти девять.
Гансик побежал открывать. Гретхен прислушалась, но из коридора доносилось только приглушенное шушуканье.
– Конечно, Гретхен дома! – неожиданно громко сказал Гансик. В его голосе чувствовалось искреннее возмущение.
– Кто там? – строго спросил папа.
Гретхен собралась уже было выйти в коридор, чтобы посмотреть на незваного позднего гостя, но он сам явился в кухню.
– Здравствуй, Гретхен-конфеткин, – сказал Хинцель с широкой улыбкой. Он кивнул маме, папе и бабушке. – Простите за вторжение, просто Гретхен собиралась вроде как сегодня навестить меня вечерком, но не пришла. Вот я и решил сам зайти – вдруг удастся переубедить.
Гретхен стояла столбом, не в силах собраться с мыслями, чтобы ответить Хинцелю. Она была даже не в состоянии решить, на кого ей смотреть – на папу, взиравшего на Хинцеля с перекошенным лицом, или на бабушку с таким же перекошенным лицом.
– Ну что, Гретхен, – продолжал Хинцель. – Как насчет того, чтобы заглянуть ко мне на часок? Не хочешь?
– Не знаю… – промямлила Гретхен.
Она сказала это так тихо, что ее слов никто не расслышал. Тем более что в этот момент папа рявкнул:
– Мало ли чего она там хочет или не хочет! На дворе девять часов, юноша! В такое время моя дочь никуда не пойдет! А с таким красавцем, как ты, она вообще никогда никуда не пойдет! Понял?!
– Зачем так кричать? Я не глухой, – сказал Хинцель и повернулся к Гретхен. – Прости, не знал, что у тебя тут такой злобный тролль водится!
Папа вскочил с места и завопил:
– Вон отсюда! Вон, я сказал! Убирайся, чтоб я тебя не видел! – прокричал он, показывая на дверь.
Хинцель воззрился на папу. В его взгляде читались неподдельный интерес и даже сочувствие.
– Смотрите, чтобы у вас давление не подскочило, – спокойно сказал он и направился в коридор.
Уже на выходе Хинцель обернулся и помахал Гретхен рукой.
Гретхен, стоя на пороге кухни, смотрела ему вслед. «И что теперь?» – мелькнуло у нее в голове.
Долго ждать ответа на этот вопрос ей не пришлось. Она почувствовала, как папина рука легла ей на плечо. Папа резко развернул Гретхен к себе. Лицо его побагровело.
