– Нет, ты точно сбрендил! – Гретхен была вне себя от ярости. У нее пропало всякое желание разговаривать с братом. Это надо же придумать! Идиотизм какой-то. И откуда он такого набрался?
Гретхен пошла в кухню. С тяжелым вздохом она опять взялась за уборку: собрала весь мусор и даже протерла пол. За работой она продолжала размышлять о Гансике: и какая муха его укусила? Ведь они с мамой жили душа в душу. Папа даже дразнил его – называл маменькиным сыночком. А еще совсем недавно Гансик заявлял, что ни за что никогда не женится, потому что ему нужна только жена, похожая на маму, а второй такой точно не найти.
Гретхен покачала головой и пробормотала:
– Дурдом, полный дурдом!
Она посмотрела на сырой пол и задумалась: оставить так сохнуть или вытереть? «Лучше вытереть, – решила она. – И займется у нас этим Гансик! Милое дело для него!»
– Гансик, п заверещал как оди сюда! – крикнула она.
Никакой реакции. Гретхен пришлось позвать его еще несколько раз. Наконец он явился и, услышав, что придумала Гретхен, покрутил пальцем у виска.
– Я тебе что, уборщица?! – возмутился он.
– А я, по-твоему, кто? Я тоже не нанималась тут свинарник разгребать! – На Гретхен, при всем ее мягком характере, вдруг накатила такая ярость, что она не выдержала и запустила половой тряпкой в брата.
Мокрая грязная тряпка угодила в стену, но по дороге задела Гансика – попала краешком ему прямо в глаз. Гансик заверещал как резаный и запричитал: «Ой, мамочка! Мамочка моя!» Гретхен громко захохотала, как-то дико и неестественно – наверное, это был истерический приступ.
Гансик, прикрыв одной рукой поврежденный глаз, бросился к сестре, чтобы наподдать ей как следует, но между ними стояло ведро. Он запнулся, ведро опрокинулось, десять литров грязной воды растеклось по кухонному полу. Гансик поскользнулся и шмякнулся в лужу, подмяв под себя ведро, которое тут же треснуло и раскололось на части – хрупкая пластмасса, не предназначенная для таких испытаний, не выдержала нагрузки.
Гретхен продолжала хохотать и все никак не могла остановиться. Гансик кое-как поднялся на ноги. Видок тот еще: пижама промокла насквозь, а поврежденный глаз, и без того уже красный от слез, теперь просто пылал.
– Я ничего не вижу! Ослеп на один глаз! – проревел Гансик.
Гретхен наконец справилась с собой и перестала смеяться.
– Закрой рукой другой глаз! – скомандовала она. – Что-нибудь видишь?
– Вижу, но очень расплывчато, – жалобным голосом проговорил Гансик.
– Ничего, пройдет! – попыталась утешить Гретхен брата. – Иди-ка полежи, только с закрытыми глазами!
Осторожно ступая, как настоящий слепой, Гансик побрел из кухни, стараясь держаться за стенки. В коридоре он громко всхлипнул.
– Ты тоже плохая! – крикнул он и исчез в детской.
Гретхен выволокла из ванной комнаты корзину для грязного белья. Она достала из нее две простыни, несколько наволочек, пододеяльников, полотенец и раскидала все это добро по кухне. Глядя на то, как стремительно вода впитывается в белье, Гретхен прониклась уважением сама к себе. Здорово придумала! Потопа как не бывало! Она прошлась еще несколько раз туда-сюда по мокрым тряпкам, притаптывая в отдельных местах бугорки, чтобы совсем все впиталось. И тут раздался звонок в дверь. Гретхен подумала, что это, наверное, папа, которому лень доставать ключи из кармана. Хотя в глубине души надеялась, что пришла мама, у которой почему-то не оказалось ключей. Гретхен побежала открывать. На пороге стояла цветльская бабушка.
– Ой, а ты откуда взялась? – брякнула Гретхен от неожиданности.
– Хорошо же ты меня встречаешь! – ответила бабушка.
В руках у нее были две огромные дорожные сумки. Бабушка протиснулась в дверь, поставила сумки на пол, сняла пальто и повесила его на вешалку. Наряжена была бабушка в бумазейное цветастое платье и парадный фартук в полоску. В таком облачении она еще ни разу к ним не приезжала. И без предупреждения – тоже.
– Где мое спальное место? – спросила бабушка.
Обычно, когда бабушка навещала их, что случалось не чаще, чем раз в два года, она спала в кабинете – небольшой комнате рядом с родительской спальней. Главным украшением этого помещения с темной мебелью был огромный письменный стол, на котором папа разбирал марки и расставлял их по альбомам.
– Наверное, в кабинете, – нерешительно ответила Гретхен.
– Тогда отнеси туда эту сумку! – распорядилась бабушка. – В другой у меня еда! – добавила она.
Гретхен уже собралась было тащить бабушкино добро в кабинет, как бабушка, ненароком заглянув в кухню, обнаружила там на полу мокрое белье. Увидев такое безобразие, она даже вскрикнула:
– А это что такое?!
Гретхен не имела ни малейшего желания объяснять бабушке, как тут образовалось такое оригинальное напольное покрытие. Поэтому она по-быстрому стала собирать белье, намереваясь засунуть его обратно в корзину. Но не тут-то было! Бабушка отчитала Гретхен и объяснила, что мокрые грязные вещи нельзя пихать в корзину. Иначе пятна могут въесться в ткань или, того хуже, все заплесневеет, потом ничем не выведешь!
– Немедленно всё в стирку! – скомандовала бабушка.
Гретхен покорно двинулась в ванную комнату и положила грязные вещи в стиральную машину. Вот только пользоваться ею она не умела. На какие кнопки нажимать и куда засыпать стиральный порошок, Гретхен понятия не имела. Озадаченная, она стояла перед этим монстром, нашпигованным электроникой, и лихорадочно соображала, где может быть инструкция, чтобы хоть почитать, как управляться с таким чудищем. Тут в ванную комнату зашла бабушка.
– Ну, чего возишься? Включай! – нетерпеливо проговорила она и оттеснила Гретхен.
Бабушка энергично ткнула пальцем чудищу в глаз – круглое окошечко сразу загорелось. Бурча себе что-то под нос, она лихо выдвинула какую-то потайную штуковину, засыпала туда порошок, коротко глянула на панель с кнопками и тут же нажала что нужно. Машина загудела и начала работать.
– У меня такое впечатление, – сказала бабушка, строго глядя на внучку, будто какой-нибудь важный школьный инспектор, возвращающий нерадивому ученику неудовлетворительную работу, – у меня такое впечатление, что ты ни разу в жизни белье не стирала!
Гретхен кивнула и хотела было что-нибудь сказать в свое оправдание, как вдруг бабушка протянула руки и вцепилась Гретхен в горло. В голове у Гретхен мелькнула шальная мысль: сейчас придушит! Но бабушка принялась осторожно ощупывать ей шею, приговаривая:
– Железы все в порядке, ничего не распухло! Какая ж свинка без распухших желез? Чудеса в решете!
– Да нет у меня никакой свинки! – отмахнулась Гретхен, осторожно высвобождаясь из бабушкиных цепких пальцев. – Глупости все это! И у Гансика никакой свинки нет!
– Кстати, а где он? – переключилась бабушка на новую тему. – Спит ребенок?
