– Почему? – спросила Гретхен.
– Чтобы про нас не болтали. Я этого не люблю, – объяснил Флориан.
Такой довод показался Гретхен убедительным.
Часам к восьми они управились с треугольниками. На прощание Флориан еще раз поцеловал Гретхен. К счастью, на этот раз к пуговицам он не тянулся.
На обратном пути Гретхен все думала о том, как встретят ее домашние после таких событий. Она была уверена: по ее лицу яснее ясного, что произошло. Но оказалось, что до ее лица тем вечером совершенно никому нет дела. Дома ее встречал только Гансик. Он обосновался в кухне и поедал маринованные огурцы.
– Мама уже спит. Магда тоже. А папа отправился в ресторан, чтобы порадовать себя гуляшом.
Гретхен подумала, что, пожалуй, и ей пора на боковую, но Гансик уговорил ее сыграть в карты. Решили резаться в очко, на кукурузу. Чтобы не мешать Магде, они расположились в кухне и погрузились в игру. За этим занятием время пролетело незаметно. Около полуночи открылась входная дверь – вернулся папа.
– А что это мои зайчики еще не в сарайчике? – проговорил он, заходя в кухню.
Взгляд у него был какой-то мутный, и язык шевелился с трудом.
– Ты что, пьяный? – удивился Гансик.
– Только самую малость выпил! – сообщил папа.
– Может, тебе нужно что-нибудь? – спросила Гретхен.
– Нет, зайчик мой, ничего бедному папе уже не нужно! – проговорил он и направился в темную гостиную.
Там он растянулся на диване и затих.
Гретхен с Гансиком отложили карты и пошли за папой.
– Пап, шел бы ты в кровать! Лег бы как следует… – сказала Гретхен.
– Папа будет спать тут, – раздалось с дивана. – Папа отказывается спать в чужой постели! Хорошо бы только одеяльце… Зайчики мои, принесите папе его одеяло…
– Чего он хочет? – переспросил Гансик.
– Просит принести его одеяло! – ответила Гретхен.
Только вот своего одеяла у папы не было. Обычно они с мамой накрывались одним, двуспальным.
– А мама что, без одеяла останется? – озадачился Гансик.
– Разрезать пополам! Ровно посередине, – пробормотал папа, слегка приподнявшись. – Левая половина моя! – заявил он и снова вытянулся на диване.
Гретхен взяла клетчатый плед, которым мама укутывала ноги, когда смотрела телевизор, и собралась уже накрывать папу им.
– Нет, плед не годится! – воскликнул Гансик. – Он же совсем короткий!
Он сбегал в детскую и притащил свое пуховое одеяло.
– А я плед возьму, мне в самый раз! – великодушно сказал Гансик.
Папа натянул пухлое одеяло на голову. Гретхен с Гансиком еще постояли немного, прислушиваясь к жизни в недрах пуховой горы. Вскоре оттуда донеслось мерное посапывание, и они решили, что можно отправляться к себе. По дороге в детскую оба страшно зевали. Сказывалась усталость. Сегодняшний день всех изрядно вымотал. Настолько, что у Гретхен с Гансиком не было сил даже пожелать друг другу спокойной ночи.
На следующий день Гретхен пришла в школу совершенно невыспавшейся и с трудом сдерживала зевоту. На большой перемене она осталась в классе в надежде, что Флориан посмотрит на нее хотя бы украдкой или подаст еще какой-нибудь знак. Конечно, не нужно рассказывать всем об их отношениях, но устраивать из этого совсем уж несусветную тайну – тоже лишнее, считала Гретхен. Флориан в компании с Отто Хорнеком и несколькими другими мальчиками отправился во двор. Когда после звонка они вернулись в класс, вид у них был какой-то глумливый. За весь день Флориан так ни разу и не посмотрел в сторону Гретхен, а после уроков сделал вид, что страшно занят разговором с Александром Хюберлем, и тоже ее проигнорировал.
Совершенно подавленная, Гретхен отправилась домой вместе с Сабиной.
– Это правда? – вдруг спросила Сабина с противным смешком, когда они уже собрались прощаться.
– Что правда? – не поняла Гретхен.
– Урсула Коль сказала, что ей сказала Урсула Майер, что той сказал Отто Хорнек, что Флориан сказал ему, что он вчера тебя целовал. И за грудь трогал.
Гретхен побледнела. Лицо ее стало белым как полотно. На глаза навернулись слезы.
– Чего реветь-то? – попыталась сгладить ситуацию Сабина.
Гретхен больше не могла сдерживать нахлынувшие слезы.
– Оставьте меня все в покое! – выдавила она и бросилась бежать.
Слезы текли у нее рекой, Гретхен ничего не видела вокруг. У самой парадной она со всего размаха врезалась в господина Свободу.
– А кто это у нас тут плачет? – шутливо спросил он. – Не надо плакать. До свадьбы все заживет! Перемелется – мука будет!
Господин Свобода протянул Гретхен бумажный платок. Она утерла слезы и громко высморкалась.
– Что, двойку схватила? – сочувственно поинтересовался господин Свобода.
Гретхен покачала головой и вошла в дом.
Гансик и Магда уже обедали, бодро уплетая понедельничную лапшу с ветчиной.
– Гретхен, у тебя насморк? Или ты плакала? – спросила мама.
Гретхен ничего не ответила. Молча она села за стол и принялась уныло ковыряться в тарелке. Дождавшись, пока Гансик с Магдой закончат есть и уйдут в детскую, она, заливаясь слезами, все рассказала маме. Та возмутилась безобразным поведением Флориана. Из-за порванной блузки она нисколько не расстроилась.
– Я ее все равно не любила, – сказала мама. – Больно мрачная, от нее сразу настроение прямо похоронное.
Ее беспокоило совсем другое.
– И как это тебя угораздило влюбиться в такого типа, Гретхен? Не понимаю…
Гретхен пообещала как следует подумать и, может быть, пересмотреть свое отношение к Флориану.
– Вот и правильно, дорогая, – сказала мама. – А я пойду в магазин, надо на завтра продуктов купить.
Только когда мама ушла, Гретхен сообразила, что сегодня у нее был первый рабочий день. «А я даже ни о чем не спросила!» – подумала Гретхен. Но когда на душе так тошно, обо всем забываешь и ни до кого нет дела.
Глава пятая,
которую читатель, ждущий сногсшибательных событий, может спокойно пропустить, потому что в ней ничего особенного не происходит, кроме того, что ситуация становится все более сложной и запутанной
Гретхен погрузилась в размышления. Она попыталась разобраться со своими чувствами к Флориану Кальбу и понять, можно ли эти чувства назвать «настоящей любовью» или речь идет скорее о «сердечной склонности», возникшей по недоразумению. Она уже практически пришла к выводу, что все произошедшее – роковая ошибка, как вдруг зазвонил телефон. Гансик снял трубку и через секунду сообщил:
– Гретхен, с тобой желает говорить господин Скальп.
