Гретхен, признаться, не слишком разбиралась в этой материи, но почему-то сильно сомневалась в том, что отечественная экономика расцветет пышным цветом, если папа будет покупать французское вино, итальянскую обувь, немецкие машины, швейцарские часы, японские телевизоры и голландские розы. Она была уверена, что папа просто не умеет разумно обходиться с деньгами. Во всяком случае, со своими. С деньгами макаронной фабрики, например, он обходился, судя по всему, вполне разумно. Иначе он не доработался бы до такой ответственной должности – он был как-никак финансовым директором!
После успешного похода по магазинам Гретхен вылезла из папиной машины возле дома всего с шестью пакетами в руках. Папа поехал обратно на работу, на фабрику.
В пакетах у Гретхен были два купальника, две пары босоножек, четыре футболки, одно короткое платье, одни льняные брюки и разная полезная косметика. Гретхен, довольная таким уловом, пихнула боком дверь в парадную и столкнулась нос к носу с Конни. Он как раз вынимал почту из ящика.
– Закупилась, соседушка? – спросил Конни, показывая на пакеты в руках Гретхен.
Она кивнула. Конни изучил логотипы на пакетах и присвистнул:
– Магазинчики-то все какие модные!
Гретхен не знала, что хочет сказать этим Конни, – это хорошо или плохо? На тот случай, если Конни все-таки высказался в порядке осуждения, Гретхен небрежно сказала:
– Да это папа у нас в другие магазины не ходит!
– Толковый папа! – отозвался Конни. – Смотри, у вас тоже уже полна коробочка! – добавил он, показав на почтовый ящик Закмайеров.
Гретхен достала из кармана связку ключей, открыла ящик и вытащила целую гору листков.
– Сплошная реклама! – пробормотала она, перебирая почту.
Среди проспектов супермаркетов, которые приглашают на открытие, буклетов каких-то лотерей, каталогов мебельных магазинов, объявляющих распродажу, и тоненьких брошюрок с предложением заказать товары с доставкой на дом обнаружилась одна-единственная открытка. На открытке был изображен скалистый утес на берегу моря, на другой стороне было написано: «С неизменной любовью, Хинцель».
Прочитав это послание, Гретхен совершенно не обрадовалась – сердце у нее не забилось и пульс не участился. Потому что открытка была адресована «госпоже Элизабет Закмайер». Гретхен не испытывала ни малейшей радости по поводу того, что Хинцель по-прежнему любит ее маму. Она еще раз перебрала весь ворох бумаг, но открытки, адресатом которой значилась бы Гретхен Закмайер, не нашла.
– Может, почта просто плохо работает, – сказал Конни. Как человек тонкий, он сразу догадался, в чем дело.
– Чушь! – фыркнула Гретхен. – Плохо работает голова у этого типа!
– Ну, по крайней мере, объявился! – сказал Конни.
– Вот молодец! Честь ему и хвала! – сердито бросила Гретхен.
– Я, конечно, не психолог, – проговорил Конни, – но мне почему-то кажется, что это он тебе подает сигнал, только не напрямую, а через твою матушку! Чтобы сохранить лицо.
Гретхен сунула открытку в один из пакетов, рекламный мусор затолкала в стоявшую рядом картонную коробку и покачала головой.
– Нет, ошибаешься! – ответила Гретхен. – Хинцель действительно любит мою маму. Она его тоже. У них любовь прямо с первого взгляда!
– Ты занята сейчас? – спросил Конни, поднимаясь по лестнице.
– Да нет, – сказала Гретхен.
– Тогда я загляну к тебе, нам нужно обсудить кое-какие детали перелета, – объяснил Конни.
Гретхен открыла дверь в квартиру.
– И что за детали? – поинтересовалась она.
– С билетами до Афин у нас все в порядке, – объяснил Конни, входя в коридор и ставя на пол пакеты с покупками, которые забрал у Гретхен по дороге. – А вот с билетами до Пароса некоторые проблемы. Пока мы в листе ожидания.
Конни прошел в гостиную, уселся на кожаный диван и огляделся.
– Ох, какая у вас тут вдохновляющая пустота! Прямо глаз отдыхает! – проговорил он.
– И что это означает? – спросила Гретхен.
– Это означает, что я бы с удовольствием к вам переселился! – ответил Конни. – Наша квартира, забитая под завязку всякими древностями, для меня сущее наказание!
– Да я про лист ожидания спрашиваю! – Гретхен начала терять терпение.
– Это означает, что мы только в последний момент узнаем, возьмут они нас или нет! – объяснил Конни. – Уже когда прибудем в Афины.
– Вот засада! – пробормотала Гретхен.
– Именно! – отозвался Конни. – Поэтому я думаю, что будет разумнее сразу забронировать места на паром. Правда, дорога дальняя – восемь часов в пути! Или ты страдаешь морской болезнью и не переносишь качку?
Гретхен ни разу не путешествовала по морю и поэтому не знала реакции своего организма на качку.
– Хотя чем это тебе грозит? Ну, вывернет тебя немножко наизнанку, так ты же не одна! Рядом с тобой будет человек, который тебе и пот со лба утрет, и по головке погладит!
Гретхен согласилась на этот морской вариант, потом угостила Конни апельсиновым соком, спросила, не помирился ли он уже с Мартиной, услышала в ответ, что ни о каком примирении и речи быть не может, а затем распрощалась с Конни, у которого вдруг обнаружились какие-то «срочные дела». Гретхен, конечно, догадалась, что никаких таких срочных дел у него нет. Он сбежал только потому, что к ним присоединился Гансик, который притащился в гостиную со своей древней коллекцией птичьих перьев.
– Хочу снова начать собирать! – сообщил он Гретхен и Конни.
Конни не проявил ни малейшего интереса к тому, чем отличается перышко волнистого попугайчика от перышка канарейки, и попросту дал деру.
Гретхен тоже не очень-то интересовали эти разъяснения, но из любви к брату она покорно согласилась слушать его лекцию. Чтобы удовольствие не было односторонним, Гретхен решила извлечь выгоду из этого мероприятия и начала выклянчивать у Гансика дублеты. В результате она стала обладательницей внушительной кучки прекрасных пестрых перьев. Прямо сокровища, которые пригодятся для «Крыльев»! Гретхен сложила драгоценный подарок в коробку из-под обуви и с грустью посмотрела на всю эту красоту: «Похоже, все-таки я сошла с ума! Он меня бросил, а я тут перышки для него собираю! Извращение какое-то!»
Гретхен подошла с коробкой к окну. «Правильно было бы, – думала она, – взять и выкинуть все перья на ветер! Другого он не заслужил! Честное слово!»
Довольно долго простояла Гретхен у окна, но так и не смогла осуществить задуманное. Она действительно хотела так поступить! Но рука, сжимавшая коробку, как будто одеревенела. Эта рука крепко прижимала коробку к животу и не желала шевелиться. Гретхен отошла от окна и поставила коробку на полку – тут вредная рука почему-то снова ожила!
Вскоре нежданно-негаданно явилась мама, у которой в этот день после работы обычно был психологический тренинг. Она сказала, что у нее разболелась голова, и потому нет сил идти на занятия, и ужинать она тоже не будет.
