Дорогой Хинцель,
я мало что знаю, но одно знаю определенно: соседа Конни я вовсе не люблю. Речь идет о доме моей мечты, а не о любви. И о том, что я не мячик для пинг-понга, который можно гонять туда-сюда между игроками с их разными потребностями. Если бы ты не уехал, я бы тебе все это объяснила. И спросила бы тебя, не хочешь ли ты поехать со мной в дом моей мечты. О том, что можно поехать в этот дом, я сама узнала только в субботу днем. Хочешь – верь, хочешь – нет! Но если ты вернешься и не появишься сразу у меня, я больше не буду с тобой разговаривать! Никогда и ни за что!
Твоя Гретхен
P. S. Возвращайся скорее!
Гретхен расправила маленькую черную подушку на черном матраце и положила на нее свое письмо. Затем встала, закрыла окно, опустила черные жалюзи, вышла из квартиры, вытащила из-за решетки свою старую записку и заперла дверь на ключ.
Старушка-соседка снова высунула нос на площадку.
– Девушка, теперь вы тут будете жить? – спросила она.
Гретхен покачала головой.
– Потому что если вы тут будете теперь жить, то я хотела бы вас попросить не включать так громко музыку! – продолжала старушка.
– Я не собираюсь тут жить, – ответила Гретхен.
– С ним-то бороться было бесполезно, потому что его отец – хозяин дома, – сказала старушка. – Но вас предупреждаю: будете шуметь – вызову полицию!
– Я не собираюсь тут жить! – рявкнула Гретхен и побежала вниз по лестнице.
Соседка пробурчала ей вслед:
– Та еще штучка! С ней, видно, тоже покоя не будет!
Гретхен отнесла ключ в мастерскую, повесила его на место и посмотрела, что у Хинцеля готово на выдачу. Она нашла один пояс, три пары клипс и пеструю подвеску попугайной расцветки, которую надо крепить на кушак, чтобы она болталась где-нибудь у бедра. Эти вещицы, как было известно Гретхен, предназначались для бутика. Но это явно было не все, что Хинцель должен был сделать за последнее время! У Гретхен не было перед глазами списка, но она и так помнила, что лично приняла в школе пять заказов, которые до сих пор остались невыполненными.
Гретхен села за рабочий стол Хинцеля и открыла его тетрадь с записями. Один браслет, четыре пары сережек, два пояса, одна шляпка- «колокольчик» и один накладной воротничок – все это было твердо обещано к концу учебного года, под честное слово Гретхен. Заказчицы разорвут ее на куски, если ничего не получат. Переносить на осень их ни за что нельзя! Вернуть аванс? Такое решение казалось Гретхен совершенно неприемлемым. Она, конечно, могла спокойно выбить из Роберта две сотни, чтобы иметь наличность для возврата, но возвращать полученные за работу деньги было, с ее точки зрения, последним делом – вся ее практичная душа протестовала при одной мысли об этом. Хорошенькая будет реклама, нечего сказать! Клиенты, в конце концов, ждут от солидного предприятия солидного подхода к взятым на себя обязательствам!
Гретхен тяжело вздохнула и вспомнила любимое выражение цветльской бабушки: «Терпение и труд все перетрут!» Воодушевленная этой житейской мудростью, Гретхен изучила эскизы Хинцеля и принялась за работу. Строго следуя его рисункам, она изготовила четыре пары сережек и половинку браслета. От напряжения у нее страшно разболелась поясница и начала трещать голова. И в животе появилась резь. Но не от запаха клея, а просто потому, что она дико проголодалась. Гретхен решила, что на сегодня она уже наработалась и срочно пора подкрепиться. Вот только денег у нее с собой не было ни гроша! Кошелек остался в рюкзаке, а рюкзак остался у Икси. Придется топать в «Ваксельбергер». На углу у самого кафе Гретхен столкнулась нос к носу с Анни Фройденталер. Та держала в руках гигантскую упаковку чипсов. Гретхен запустила руку в пакет и принялась уплетать чужие чипсы горстями.
– Эй! Ты чего?! – запротестовала Анни. – Мне-то хоть что-нибудь оставь! Я еще не ужинала!
– Представь, а я еще даже не обедала! – проговорила Гретхен с набитым ртом.
Анни вошла в тяжелое положение подруги и жадничать не стала. Она безропотно отдала Гретхен всю упаковку. Гретхен на удивление быстро умяла остатки, вытряхнула крошки в рот и, крякнув, сказала:
– Теперь умираю – хочу пить!
Утолить жажду она собиралась колой в «Ваксельбергере», но, когда она сообщила об этом Анни, та как-то вдруг забеспокоилась и встревоженно сказала:
– Знаешь, Гретхен, не ходила бы ты туда!
– Почему? – спросила та.
– Потому что там Флориан! – сообщила Анни.
– Ну и что такого? – удивилась Гретхен и облизала соленые пальцы.
– Он там с этой девицей, ну, у которой висюльки из бусинок вместо челки! – объяснила Анни. – Они там такое вытворяют!
– Какое – такое? – спросила Гретхен и вытерла ладошкой губы.
– А такое, что Отто даже спросил у Икси, не переквалифицировался ли «Ваксельбергер» в дом свиданий!
Гретхен скомкала упаковку и бросила ее в урну.
– Ну а мне-то что до этого? – сказала она. – У меня там вещи у Икси остались. И деньги. Как я завтра в школу пойду?
– Если хочешь, я могу вынести твой рюкзак! – предложила Анни. – Чтобы тебе не видеть этого ужаса!
Гретхен покачала головой.
– Анни, надо уметь смотреть в глаза любым фактам! – сказала она.
– Ну да, то, что не убивает нас, делает нас сильнее… – пробормотала Анни и распрощалась, поспешив в ближайший супермаркет за новыми чипсами.
Гретхен вошла в «Ваксельбергер» и прямиком направилась к стойке бара, не глядя по сторонам. И все же она не могла не видеть Флориана, слившегося с простушкой в монументальную скульптурную группу за столиком у самого окна: на стене за стойкой висело огромное зеркало, которое хотя и было довольно мутным, тем не менее достаточно отчетливо отражало обнимающуюся парочку. Гретхен заказала себе у Икси двойную колу и попросила выдать оставленный на хранение рюкзак. Та уже была в курсе последних событий в квартире у Хинцеля – Габриэла ей все рассказала.
– Я же тебе говорила, сестричка! Ничего страшного не случилось! – сказала Икси.
Гретхен жадно припала к стакану с колой.
– Ничего себе не случилось! – проговорила она между двумя глотками. – Ну ты даешь! Ты видела в своей жизни кого-нибудь, кто бы умудрился так же быстро, как я, дважды «овдоветь»?
Икси рассмеялась.
– У меня сердце кровью обливается, а ты смеешься! – сказала Гретхен, отрываясь от стакана.
– Прости, сестричка! – Икси перестала смеяться. – Но по тебе просто незаметно, что ты страдаешь от сердечных ран!
Гретхен допила колу.
– Хорошо, что незаметно! – сказала Гретхен. – Мне совершенно неинтересно, чтобы все всё замечали.
– Ну, по этой части можешь не волноваться! – воскликнула Икси. – На тебя посмотришь – не человек, а морозилка! Холодильник! Честное слово!
