Но я должен отмотать назад.
Как такое произошло? Это весьма счастливая случайность или судьба?
Медея застыла. Её глаза расширились. Она опустилась на колени, нож с лязгом выпал из её руки. Она упала лицом вниз, открывая взгляду новоприбывшего, стоявшего позади неё — Пайпер Маклин, одетую в кожаные доспехи поверх обычной одежды, с недавно зашитой раной на губе и по-прежнему покрытым синяками, но исполненным решимости лицом. Кончики её волос были подпалены. Внушительный слой пепла покрывал ее руки. Её кинжал, Катоптрис, сейчас торчал из спины Медеи.
За Пайпер стояла группа девушек-воинов, всего семь человек. Сначала я подумал, что это охотницы Артемиды снова пришли спасти меня, но эти воительницы были вооружены щитами и копьями, сделанными из дерева медно-золотистого цвета.
Вентус за моей спиной развеялся, уронив Мэг и Гроувера на пол. Мои расплавленные цепи рассыпались, превратившись в угольную пыль. Герофила поймала меня, когда начал падать.
Руки Медеи дёрнулись. Она повернула голову в сторону и открыла рот, но не смогла произнести ни звука.
Пайпер опустилась рядом с ней. Она почти ласково положила руку на плечо волшебницы, а затем другой рукой вытащила Катоптрис из спины Медеи, прямо между её лопаток.
— Один хороший удар в спину заслуживает ещё одного, — Пайпер поцеловала Медею в щёку. — Я бы сказала тебе передать Джейсону привет от меня, но он будет в Элизиуме. А ты… не будешь.
Глаза волшебницы закатились. Она перестала двигаться. Пайпер обернулась и посмотрела на своих союзников в деревянной броне.
— Как насчёт того, чтобы выбросить её?
— ХОРОШАЯ ИДЕЯ! — прокричали в унисон семь девушек.
Они промаршировали вперёд, подняли тело Медеи и бесцеремонно кинули его в огненный бассейн из пламени её собственного деда.
Пайпер вытерла свой окровавленный кинжал о джинсы. Улыбка на её опухших губах с зашитыми ранами выглядела скорее пугающей, нежели дружелюбной.
— Привет, ребята.
У меня вырвался всхлип убитого горем человека, который, возможно, не был тем, чего ожидала Пайпер. Каким-то образом я поднялся на ноги, игнорируя жгучую боль в лодыжках, и пробежал мимо неё к месту, где лежал Крест, что-то тихо бормоча.
— О, храбрый друг, — слезы обожгли мои глаза.
Меня не беспокоила моя собственная невыносимая боль, то, как болела моя кожа, когда я пытался двигаться.
Пушистое лицо Креста обмякло из-за шока. Кровь брызгами покрыла его белоснежный мех. Область живота превратилась в блестящее месиво. Он сжимал укулеле, как будто она была единственной вещью, связывающей его с миром живых.
— Ты спас нас, — сказал я, давясь словами. — Ты… ты выиграл нам ровно столько времени, сколько было нужно. Я найду способ вылечить тебя.
Он посмотрел мне в глаза и с трудом прохрипел:
— Музыка. Бог.
Я нервно засмеялся.
— Да, мой юный друг. Ты бог музыки! Я… я научу тебя любому аккорду. У нас будет концерт с девятью музами. Когда… когда я вернусь на Олимп…
Мой голос замер.
Крест больше не слушал. Его глаза стали стеклянными. Его измученные мышцы, подвергнутые пыткам, расслабились. Тело рассыпалось, разрушившись до тех пор, пока укулеле не оказалось на кучке праха — маленьком, грустном памятнике огромному количеству моих неудач.
Я не знал, как долго я стоял там на коленях, поражённый и трясущийся. Было больно плакать. Я всё равно плакал.
В конце концов Пайпер присела рядом со мной. Её лицо выражало сочувствие, но, казалось, где-то за взглядом её прекрасных разноцветных глаз виднелась мысль: «Ещё одна жизнь потеряна ради достижения твоей цели, Лестер. Ещё одна смерть, которую ты не смог предотвратить».
Она не сказала этого, а просто убрала свой кинжал в ножны.
— Скорбеть будем позже, — сказала она. — Прямо сейчас наша работа ещё не доделана.
Наша работа. Она пришла к нам на помощь, несмотря на всё, что случилось, несмотря на Джейсона… Я не мог больше расклеиваться. По крайней мере, не сильнее, чем уже расклеился.
Я поднял укулеле и хотел пробормотать какое-то обещание пыли Креста. Затем вспомнил, что случалось из-за моих невыполненных обещаний. Я поклялся научить юного пандоса играть на любом инструменте, каком он пожелает. Теперь он мёртв. Несмотря на жгучий жар комнаты, я почувствовал на себе холодный взгляд Стикс.
Я оперся на Пайпер, и она помогла мне вернуться на платформу, где ждали Мэг, Гроувер и Герофила.
Семеро воительниц стояли неподалёку, как будто ожидая приказов.
Так же как и щиты, их броня была сделана из умело подогнанных деревянных досок медно-золотистого оттенка. Женщины выглядели величественно, каждая была, возможно, семь футов ростом, а лица их были такими же гладкими и точёными, как и броня. Их волосы разных оттенков белого, светлого, золотого и русого цветов струились по спинам водопадом косичек. Их глаза были цвета хлорофилла, как и вены на достаточно мускулистых конечностях.
Они были дриадами, но не такими, как те дриады, которых я когда-либо встречал.
— Вы мелии, — сказал я.
Женщины рассматривали меня с пугающе живым интересом, как будто они были одинаково рады сразиться со мной, потанцевать со мной и кинуть меня в огонь.
Одна из тех, что стояли с левого конца, заговорила.
— Мы мелии. А ты Мэг?
Я моргнул. Мне казалось, что они ожидали ответа «да», но я был так же обескуражен, как и уверен в том, что я не был Мэг.
— Эй, ребята, — вмешалась Пайпер, указывая на Мэг. — Это Мэг МакКэффри.
Мелии перешли на ускоренный марш, поднимая свои ноги выше, чем нужно. Они сомкнули ряды, образовав полукруг перед Мэг, как марширующий оркестр. Остановившись, они один раз ударили копьями о щиты, а затем уважительно склонили головы.
— ПРИВЕТСТВУЕМ ТЕБЯ, МЭГ! — закричали они. — ДОЧЬ СОЗДАТЕЛЯ!
Гроувер и Герофила забились в угол, словно пытались спрятаться за унитазом сивиллы.
Мэг изучала семерых дриад. Волосы моей юной хозяйки были растрёпаны из-за вентуса. Изолента отклеилась от её очков, отчего она выглядела так, словно носила не подходящие ей инкрустированные стразами монокли. Её одежда опять сократилась до коллекции сожжённых, разорванных лохмотьев. Наряд ведьмы, на мой взгляд, придавал ей именно такой вид, какой и должен быть у Мэг.
Она проявила своё обычное красноречие:
— Привет.
Губы Пайпер искривились в чуть заметной улыбке.
— Я встретила этих ребят перед входом в лабиринт. Они просто рвались найти тебя. Сказали, что услышали твою песню.
— Мою песню? — спросила Мэг.
— Музыка! — воскликнул Гроувер. — Она сработала?
