— Тогда какой же ответ, бог-всезнайка? — потребовала она. — И не ошибись в этот раз.
Как несправедливо! Я пытался придумать синонимы к слову «тихий». Я любил музыку и поэзию. Тишина — в самом деле не моё.
— Безмолвный, — сказал я наконец. — Это должно быть то, что нужно.
Наградой нам стало формирование второго моста в виде десяти плит по горизонтали — слово «БЕЗМОЛВНЫЙ» соединилось с первым мостом при помощи «В». К сожалению, поскольку новый мост вёл в сторону, мы ничуть не приблизились к платформе оракула.
— Герофила, — позвал я, — я понимаю твоё затруднительное положение. Но нет ли какого-нибудь способа управлять длиной ответов? Возможно, следующим может быть очень длинное, очень простое слово, ведущее к твоей платформе?
— Ты знаешь, что я не могу, Аполлон, — она сцепила руки. — Но, пожалуйста, вы должны торопиться, если желаете препятствовать становлению Калигулы… — она замолкла. — Три буквы, посередине «О».
— Бог, — сказал я с сожалением.
Сформировался третий мост. Три плиты соединились с «безмолвный» через «О», что лишь на одну плиту приблизило нас к цели. Мэг, Гроувер и я столпились на плите «Б». В комнате, казалось, стало ещё жарче, как будто ихор Гелиоса впадал в ярость, пока мы приближались к Герофиле. Гроувер и Мэг неслабо потели. Мой камуфляж промок насквозь. Так некомфортно при групповых объятиях мне не было со времён первого шоу «Rolling Stones» в Мэдисон-сквер-гарден.
(Заметка: Как бы это ни было заманчиво, не бросайтесь на шею к Мику Джаггеру и Киту Ричардсу во время их повтора на бис. Эти парни могут потеть.)
Герофила вздохнула.
— Мне жаль, друзья. Я попытаюсь снова. Иногда я хочу, чтобы прорицание было даром, который я никогда… — она вздрогнула от боли. — Две буквы. Вторая «Е».
Гроувер закрутился на месте.
— Подожди. Что? Буква «Е» там.
От жара мои глаза по ощущениям напоминали луковицы для шиш-кебаба, но я попытался рассмотреть все ряды и столбцы букв.
— Возможно, — сказал я, — этот новый ключ — ещё одно слово по вертикали, которое содержит букву «Е» из «безмолвный»?
Глаза Герофилы ободряюще блеснули.
Мэг вытерла лоб.
— А зачем тогда мы ломали голову над богом? Это ни к чему не ведёт.
— О нет, — простонал Гроувер. — Мы все ещё складываем пророчество, не так ли? Дверь, безмолвный, бог? Что это значит?
— Я… Я не знаю, — признал я, мои мозговые клетки кипели внутри черепной коробки, как лапша в курином бульоне. — Давайте попробуем какие-нибудь другие слова. Герофила сказала, что она хотела бы, чтобы прорицание было даром, которого она никогда… что?
— Не имела — это два слова, — проворчала Мэг.
— Не получала? — предложил Гроувер. — Нет. Снова два слова.
— Может быть, только первое слово, «не»? — предположил я. — А кроссворд не дал ей закончить предложение, оборвав на нужном для пророчества слове?
Грувер сглотнул.
— Это наш ответ?
Они с Мэг посмотрели вниз на горящий ихор, а потом снова на меня. Их вера в мои способности не радовала.
— Да, — решил я. — Герофила, ответ — «не».
Сивилла с облегчением вздохнула, когда новый мостик с буквой «Н» вырос рядом с «Е» в слове «безмолвный», ведя нас на другую сторону озера. Сгрудившись на плите с буквой «Н», мы были теперь всего лишь в пяти футах от платформы сивиллы.
— Не перепрыгнуть ли нам? — спросила Мэг.
Герофила вскрикнула, затем зажала рот руками.
— Предполагаю, что прыгать будет не слишком умно, — сказал я. — Мы должны разгадать загадки полностью. Герофила, может быть, еще одно очень маленькое слово, ведущее прямо вперед?
Сивилла переплела пальцы, затем произнесла медленно и спокойно:
— Восклицание, по горизонтали. Начинается с Й. Распахнёт, по вертикали.
— Двойное задание! — я оглянулся на друзей. — Думаю, первый ответ — йоу. А если второе слово — откроет, мы как раз попадём на платформу.
Гроувер уставился на бурлящее и побелевшее от жара озеро ихора под плитами.
— Не хотелось бы облажаться сейчас. Йоу — это вообще слово?
— У меня нет с собой правил игры в Эрудит, — признался я, — но думаю, что да.
Я был рад, что это не Эрудит. Афина со своим невыносимым словарным запасом постоянно выигрывала. Однажды она выложила слово «абаксиальный» с утроением очков! Зевс от ярости снёс молнией верхушку Парнаса.
— Это наш ответ, сивилла, — решился я. — Йоу и откроет.
Новые плиты заняли свои места, соединив наш мост с платформой Герофилы. Мы побежали по ним, а она захлопала в ладоши и заплакала от радости, а затем протянула руки, чтобы обнять меня, но вспомнила, что скована обжигающе горячими цепями.
Мэг оглянулась на пройденные нами ответы.
— Окей, если это конец пророчества, то что оно значит? Дверь безмолвный бог не йоу откроет?
Герофила начала было что-то говорить, но передумала и с надеждой посмотрела на меня.
— Давайте снова предположим, что служебные слова могут быть пропущены, — начал я. — Если соединить первую часть головоломки с этой, получится… Аполлон встретит смерть в гробнице Тарквиния, если… ээ, дверь?… — я покосился на Герофилу в поисках одобрения, и та кивнула. — Дверь безмолвный бог… Хм. Не знаю, кто это. Если дверь безмолвный бог… — Герофила мотнула головой. — Нет? Если дверь к безмолвному богу не откроет…
— Ты забыл йоу, — заметил Гроувер.
— Думаю, можно его пропустить, раз задание было двойное.
Гроувер подёргал свою подпаленную козлиную бородку:
— Вот почему я не играю в Эрудит. К тому же я склонен к поеданию плиток с буквами.
Я повернулся к Герофиле.
— Значит, Аполлон… я… встречу смерть в гробнице Тарквиния, если дверь к безмолвному богу не откроет… кто? Или что? Мэг права. Это не всё пророчество.
Откуда-то слева раздался знакомый голос:
— Не обязательно.
На выступе посреди левой стены стояла колдунья Медея, выглядевшая очень живой и довольной тем, что мы пришли. Позади нее два охранника-пандаи держали связанного и избитого пленника: нашего друга Креста.
— Приветствую, мои дорогие, — Медея улыбнулась. — Понимаете, пророчеству не нужно продолжение, так как вы все сейчас умрёте в любом случае!
Глава 41
Мэг поёт. Это
Конец. Идите домой,
Мы поджарены
МЭГ начала действовать первой.
Быстрыми, уверенными движениями она разрубила цепи, связывавшие сивиллу, затем взглянула на Медею, как будто желая сказать: «Ха-ха! Я освободила своего боевого оракула!»
