Показалось ли мне, или ростки деревьев зашелестели? Я подавил желание отступить и убежать. «Это всего лишь растения, — напомнил я себе. — Милые безвредные крохотные растения, не имеющие ни малейшего намерения убить меня».
Джошуа опустился на колени. В своей одежде для сафари цвета хаки, со взъерошенными серо-зелёными волосами, он выглядел как специалист по диким животным, готовящийся рассказать телеаудитории о каком-нибудь смертоносном виде скорпионов. Вместо этого он коснулся веточек ближайшего ростка и тут же отдёрнул руку.
— Возможно ли это? — пробормотал он. — У них ещё нет сознания, но мощь, которую я ощущаю…
Мэг скрестила руки на груди и надулась.
— Ну, я бы не стала сажать их здесь, если бы знала, что это важные ясеневые деревья, или как их там. Мне никто не сообщил.
Джошуа сухо улыбнулся.
— Мэг МакКэффри, если это мелии, они выживут даже в этом суровом климате. Они были самыми первыми дриадами — семь сестёр, рождённых из крови убитого Урана, окропившей плоть Геи. Они появились одновременно с фуриями и были наделены той же великой силой.
Меня передёрнуло. Фурии мне не нравились. Уродливые, себе на уме, никакого музыкального вкуса.
— Рождённые кровью, — произнёс я. — Так назвал их Калигула. И серебряные жёны.
— Мм, — кивнул Джошуа. — Согласно легенде, мелии вышли замуж за людей Серебряного века и дали жизнь расе века Бронзового. Но мы все совершаем ошибки.
Я разглядывал ростки. Они не напоминали праматерей человечества времен Бронзового века. Как, впрочем, и фурий.
— Даже для такого искусного ботаника, как доктор МакКэффри, — сказал я, — даже с благословением Деметры… Возможно ли это — возвращение к жизни столь могущественных созданий?
Джошуа задумчиво покачивался.
— Как знать? Кажется, род Племнея тысячелетиями шёл к этой цели. Никто не справился бы лучше. Доктор МакКэффри улучшил семена. Его дочь их посадила.
Мэг вспыхнула.
— Ну не знаю. Как оно там. Типа странно.
Джошуа рассматривал деревца ясеня.
— Запасёмся терпением и увидим. Но представьте себе семь исконных дриад, наделенных великой силой и настроенных на сохранение природы и уничтожение любого, кто представляет для нее угрозу… — выражение его лица было на удивление воинственным для цветущего растения. — Калигула точно увидел бы в этом огромную опасность.
С этим трудно было поспорить. Достаточную опасность, чтобы сжечь дом учёного и отправить их с дочерью прямиком в лапы Нерона? Похоже, что так.
Джошуа поднялся.
— Ну, мне нужно поспать. Даже для меня дневные часы утомительны. Мы присмотрим за нашими новыми семерыми друзьями, а вам удачи в вашем поиске!
И он взорвался облаком волокон юкки.
Мэг казалась недовольной; может быть, из-за того, что я помешал их интимному разговору о климатических зонах.
— Ясени, — буркнула она. — А я посадила их в пустыне.
— Ты посадила их там, где они должны были оказаться, — ответил я. — Если это и правда мелии… — я изумлённо покачал головой. — Они откликнулись на твой зов, Мэг. Ты вернула к жизни силу, отсутствующую тысячелетиями. Это впечатляет.
Она оглянулась на меня.
— Ты прикалываешься?
— Нет, — заверил её я. — Ты истинное дитя своей матери, Мэг МакКэффри. Ты можешь быть очень впечатляющей.
— Хм.
Я понимал её скептицизм.
Деметру редко описывали как впечатляющую. Куда чаще над ней посмеивались как над не слишком интересной или могущественной. Как и растения, Деметра работала медленно и тихо. Её проекты неспешно осуществлялись на протяжении веков. Но когда эти проекты приносили свои плоды (плохой каламбур на тему фруктов, простите), они бывали необычайными. Как Мэг МакКэффри.
— Иди разбуди Креста, — сказала Мэг. — Встретимся у дороги. Гроувер отправился за машиной.
По части добычи шикарных автомобилей Гроувер был почти так же хорош, как Пайпер Маклин. Он раздобыл нам красный Мерседес XLS, на что в любом другом случае я и не подумал бы жаловаться, только вот это была та самая марка и модель, на которой мы с Мэг ехали из Индианаполиса в пещеру Трофония.
Хотелось бы заявить, что я не верю в дурные знамения. Но так как я бог знамений…
По крайней мере, Гроувер согласился сесть за руль.
Ветер переменился на южный, даже больше обычного наполнив долину Моронго дымом пожаров и смогом. За ними, подобно зловещему глазу, виднелось полуденное солнце.
Я с испугом подумал, что солнце будет выглядеть так враждебно до конца времён, если его богом станет Калигула… но нет, такие мысли нужно было гнать прочь.
Если Калигула завладеет солнечной колесницей, нельзя даже представить себе, какие ужасные вещи он сделает, чтобы украсить свое новое авто: секвенсоры
[24], подсветка шасси, рифф из «Low Rider» вместо гудка… Некоторые вещи просто нельзя допустить.
Я уселся рядом с Крестом на заднее сиденье и делал все, что мог, пытаясь научить его основным аккордам на укулеле. Несмотря на размер своих рук, схватывал он быстро, однако ему быстро надоели все эти мажорные трезвучия и захотелось научиться комбинациям поэкзотичнее.
— Покажи мне ещё раз тот аккорд до-диез, — попросил он. — Мне понравилось.
Конечно, ему нравились самые тяжело берущиеся аккорды.
— Надо купить тебе большую гитару, — вновь попробовал я. — Или даже лютню.
— Ты играешь на укулеле, — не согласился он. — Я буду играть на укулеле.
Почему я всегда привлекаю к себе таких упрямых спутников? Было ли дело в моём располагающем лёгком характере? Я не знал.
Когда Крест был сосредоточен, его выражение лица, как ни странно, напоминало мне Мэг МакКэффри — такое юное, но при этом серьёзное и внимательное, как будто судьба всего мира зависела от правильности сыгранного аккорда, выращенных семян из пакетика, сумки с гнилыми продуктами, брошенной в лицо уличного бандита.
Я не мог сказать, почему это сходство заставило меня симпатизировать ему, но из-за него я наконец осознал, как много Крест потерял вчера: свою работу, дядю, практически всю свою жизнь — и как сильно он рисковал, идя с нами.
— Я так и не сказал, как сильно сожалею, — отважился заговорить я, — о твоем дяде Амаксе.
Крест обнюхал гриф укулеле.
— О чем бы тебе здесь сожалеть? И о чем здесь сожалеть мне?
— Эм… понимаешь, это просто такое проявление вежливости… когда ты убиваешь чьих-то родственников.
