— Инцитат, — позвала Пайпер, сделав голос немного сильнее, — лягни Медею в голову.
Ноздри Инцитата раздулись.
— Я думаю лягнуть Медею в голову.
— Нет, ты не будешь этого делать! — резко завопила Медея чарующим голосом. — Калигула, заставь эту девчонку замолчать!
Калигула шагнул к Пайпер.
— Извини, дорогая.
Он так сильно ударил её наотмашь по рту, что она сделала полный разворот перед тем, как упасть.
— О-О-О-О! — Инцитат заржал от удовольствия. — Хороший удар!
Я сломался.
Никогда раньше я не чувствовал такого гнева. Ни когда уничтожал всю семью Ниобиодов за оскорбления, ни когда сражался с Геркулесом в моих покоях в Дельфах. Ни даже тогда, когда я сразил циклопов, сделавших смертоносные молнии моему отцу.
В тот момент я решил, что Пайпер Маклин не умрёт этой ночью. Я бросился на Калигулу, намереваясь сомкнуть руки на его шее. Я хотел задушить его до смерти, лишь бы только стереть эту самодовольную улыбку с его лица.
Я был уверен, что моя божественная сила вернётся. Я бы разорвал императора на части в своём праведном гневе.
Вместо этого Калигула толкнул меня на пол, почти не взглянув в мою сторону.
— Пожалуйста, Лестер, — сказал он. — Ты ставишь себя в неловкое положение.
Пайпер лежала, дрожа, как будто ей было холодно.
Неподалёку сидел Крест, безуспешно пытаясь закрыться своими огромными ушами. Без сомнений, он сожалел о своём решении последовать за мечтой и брать уроки музыки.
Я сфокусировал свой взгляд на двойных вихрях в надежде, что Джейсон и Мэг смогли каким-то образом выбраться. Это было не так, но, как ни странно, как будто в немом соглашении, они, казалось, поменялись ролями.
Вместо того чтобы бушевать в ответ на то, что Пайпер ударили, Джейсон сейчас парил, будучи абсолютно неподвижным. Его глаза были закрыты, лицо выглядело, словно камень. Мэг, напротив, царапала свою клетку из вентусов, крича слова, которых я не слышал. Её одежда была вся в лохмотьях. Лицо было заштриховано дюжиной истекающих кровью порезов, но, казалось, это её не волновало. Она пиналась, и била, и бросала пакеты с семенами в вихрь, вызывая праздничные взрывы из анютиных глазок и нарциссов среди шрапнели.
Медея на императорском помосте стала бледной и вспотела. Противодействие чарующей речи Пайпер, должно быть, заставило её напрячься, но это не успокоило меня.
Реверб должен был скоро вернуться со своими охранниками и принести сердца врагов императора.
Холодная мысль заполнила мой разум. Сердца его врагов.
Я чувствовал себя так, будто это меня ударили. Я был нужен императору живым, по крайней мере сейчас. Это означало, что моим единственным козырем…
Выражение моего лица, должно быть, было забавным. Калигула разразился смехом.
— Аполлон, ты выглядишь так, словно кто-то наступил на твою любимую лиру! — он выразил своё неодобрение. — Ты думаешь, это у тебя всё было плохо? Я вырос как заложник во дворце моего дяди Тиберия. Ты знаешь, каким злобным был этот человек? Я каждый день просыпался, ожидая, что меня убьют, как и остальных членов моей семьи. Я стал непревзойдённым актёром. Кем бы ни хотел видеть меня Тиберий, я был им. И я выжил. А ты? Твоя жизнь была золотой от начала до конца. У тебя не хватает стойкости быть смертным.
Он повернулся к Медее.
— Очень хорошо, волшебница! Можешь ускорить свои маленькие блендеры, чтобы убить этих двух пленников и сделать из них пюре. Затем мы займёмся Аполлоном.
Медея улыбнулась.
— С удовольствием.
— Подожди! — закричал я, вытаскивая стрелу из своего колчана.
Оставшиеся охранники императора направили свои копья на меня, но император закричал:
— ОСТАНОВИТЕСЬ!
Я не пытался достать лук. Я не атаковал Калигулу. Вместо этого я развернул стрелу к себе и надавил её концом на свою грудь.
От улыбки Калигулы не осталось и следа. Он изучал меня с плохо скрываемым презрением.
— Лестер… что ты делаешь?
— Отпусти моих друзей, — сказал я. — Всех их. После этого делай со мной, что хочешь.
Глаза императора блестели так же, как и у стрикса.
— А если я не отпущу их?
Я призвал всю свою храбрость и выдал угрозу, которая не пришла бы мне в голову в мои предыдущие четыре тысячи лет жизни.
— Я убью себя.
Глава 32
Не заставляйте
Меня, я ведь сделаю…
Ох, это больно
— ТЕБЕ НЕ НАДЛЕЖИТ СОТВОРЯТЬ СИЕ, — прожужжал голос в моей голове.
Мой благородный жест был испорчен, когда я осознал, что снова по ошибке вытащил стрелу Додоны. Она яростно тряслась в моей руке. Без сомнения, из-за этого я выглядел ещё более напуганным, чем был на самом деле. Несмотря на это, я крепко держал её.
Калигула сузил глаза.
— Ты никогда этого не сделаешь. В твоём теле нет инстинкта самопожертвования!
— Отпусти их, — я надавил на кожу стрелой так сильно, что пошла кровь. — Или ты никогда не будешь богом солнца.
Стрела загудела с яростью:
— УБИВАЙ СЕБЯ КАКИМ-НИБУДЬ ДРУГИМ СНАРЯДОМ, НЕГОДНЫЙ. ИСПОЛЬЗУЙ ОБЫЧНЫЕ ОРУДИЯ УБИЙСТВА, А Я НЕ ТАКОВА!
— Эй, Медея, — позвал Калигула, обернувшись через плечо, — если он убьёт себя таким образом, ты всё ещё сможешь совершить свою магию?
— Ты знаешь, что я не смогу, — пожаловалась она. — Это сложный ритуал! Мы не можем позволить ему убить себя каким-нибудь небрежным способом до того, как я буду готова.
— Ну, это слегка раздражает, — вздохнул Калигула. — Послушай, Аполлон, не ожидай, что это хорошо закончится. Я не Коммод. Я не играю в игры. Будь хорошим мальчиком и позволь Медее убить тебя надлежащим образом. Тогда остальные умрут безболезненной смертью. Это моё лучшее предложение.
Я решил, что из Калигулы вышел бы ужасный продавец автомобилей.
На полу рядом со мной дрожала Пайпер. Возможно, её нейронные пути были перегружены травмой. Крест завернулся в свои собственные уши. Джейсон продолжал медитировать в своём конусе из крутящейся шрапнели, однако мне казалось сомнительным, чтобы он смог достичь нирваны в таких условиях.
Мэг кричала и жестикулировала мне, возможно, говоря мне не быть дураком и опустить стрелу. Я впервые не был счастлив, что не мог слышать её приказов.
Охранники императора стояли там, где и были, сжимая свои копья. Инцитат жевал свой овёс так, словно он был в кинотеатре.
— Последний шанс, — сказал Калигула.
