Мэг задёргала меня за руку.
— ЧТО МЫ ДЕЛАЕМ?
Моя кожа по ощущениям напоминала шкурку сваренной сосиски. Кровь у меня в венах пела, и слова этой песни были такие: «ГОРЯЧО, ГОРЯЧО, ГОРЯЧО!»
Я знал, что ещё одна подобная вспышка означает для меня смерть. Но Мэг была права. Надо было что-то делать. Мы не могли позволить Пайпер принимать весь огонь (причём буквальный) на себя.
— Выходи, Аполлон! — издевалась Медея. — Поздоровайся со старым другом! Вместе вы образуете топливо для Нового Солнца!
Новая стена огня на мгновение взметнулась в паре колонн от нас. Сущность Гелиоса не издавала рычания и не пестрила разными цветами; она была призрачно-белой, почти прозрачной, но тем не менее убила бы нас так же верно, как ядерный взрыв. (В целях общественной безопасности подчёркиваю: уважаемые читатели, не ходите на ближайшую АЭС и не стойте в реакторной камере.)
У меня не было стратегии, которая позволила бы нам победить Медею. У меня не было божественных сил, божественной мудрости — ничего, кроме ужасающего ощущения, что, если я переживу это, мне понадобятся новые розовые камуфляжные штаны.
Мэг, должно быть, заметила выражение безысходности у меня на лице.
— СПРОСИ СТРЕЛУ! — проорала она. — Я ОТВЛЕКУ ВОЛШЕБНУЮ ДАМОЧКУ!
Ужасное предложение. Мне захотелось проорать в ответ: «ЧТО?»
Но прежде чем я успел это сделать, Мэг уже умчалась.
Я полез в колчан и вытащил стрелу Додоны.
— О Мудрое Орудие, нам нужна помощь!
— ДЮЖЕ ГОРЯЧО, — заметила стрела. — ИЛИ СИЕ Я ГОРЯЧА?
— Тут колдунья швыряется титаническим жаром! — крикнул я. — Гляди!
Я не был уверен в том, есть ли у стрелы волшебное зрение, радар или ещё какие способы ощущать окружающую обстановку, но я высунул её кончик из-за углы колонны. Пайпер и Мэг играли в опасную игру «собачка» («жареная собачка») со вспышками огня Медеиного дедушки.
— ТЫ ЯКШАЛСЯ С ДУХОВОЙ ТРУБКОЙ?
— Да.
— ПАКОСТЬ! ЛУК И СТРЕЛЫ КУДА КАК БОЛЕЕ ЛЮБЫ!
— Она получероки, — ответил я. — А это традиционное оружие чероки. Теперь ты будешь любезна сказать, как нам победить Медею?
— ХММ, — задумалась стрела. — ТЕБЕ НАДЛЕЖИТ ВЗЯТЬ ДУХОВУЮ ТРУБКУ.
— Но ты только что сказала…
— НЕ НАПОМИНАЙ! С ГОРЕЧЬЮ РЕКУ СИЕ! ТЫ ПОЛУЧИЛ ОТВЕТ!
И стрела замолчала. Раз в жизни я попросил её сказать больше, а она заткнулась. Ну ещё бы.
Я снова сунул её в колчан и подбежал к следующей колонне, используя как укрытие знак «ПОСИГНАЛЬТЕ».
— Пайпер! — крикнул я.
Она была в пяти колоннах от меня.
Она обернулась. Всё в её лице выдавало сильнейшее напряжение; руки казались панцирями вареных лобстеров. Мои знания медицины подсказали мне, что у неё не больше пары часов до того, как наступит тепловой удар — тошнота, головокружение, потеря сознания, возможно, смерть. Но я сосредоточился на этой паре часов. Мне нужно было верить, что мы проживём достаточно, чтобы погибнуть от таких причин.
Я жестом изобразил, как стреляю из духовой трубки и указал в сторону Медеи.
Пайпер уставилась на меня так, словно я свихнулся. Даже если бы Медея не отмахнулась от выстрела порывом ветра, деревянный дротик едва ли мог пережить полёт через обжигающую завесу.
Мне оставалось только пожать плечами и одними губами произнести: «Доверься мне. Я спросил свою стрелу».
Уж не знаю, что подумала об этом Пайпер, но духовую трубку она вытащила.
Тем временем на другой стороне парковки Мэг дразнила Медею в своём фирменном стиле.
— ТУПИЦА! — орала она.
Медея отправила в её сторону вертикальную волну жара, но, судя по направлению огня, она хотела напугать Мэг, а не убить.
— Выйди и прекрати это безумие, милая! — позвала она, вкладывая в эти слова заботу. — Я не хочу навредить тебе, но титана сложно контролировать!
Я стиснул зубы. Слова Медеи слишком напоминали игры Нерона с разумом Мэг, которые удерживали ее на привязи под угрозой его альтер эго, Зверя. Я надеялся лишь, что Мэг не расслышит ни слова благодаря своим тлеющим цветущим берушам.
Стоило Медее в поисках Мэг повернуться к Пайпер спиной, та выступила на открытое место.
И выстрелила.
Дротик пролетел прямо сквозь стену огня и поразил Медею между лопаток. Как? Могу только гадать. Может быть, оружие чероки не подчинялось законам греческой магии. Может, как и небесная бронза, проходящая без вреда сквозь тела простых смертных, не признавая их за достойные мишени, пламя Гелиоса не разменивалось на испепеление ничтожных метательных дротиков.
В любом случае колдунья выгнулась и закричала. Она обернулась, метая взглядами молнии, и, потянувшись назад, вытащила древко.
— Дротик из духовой трубки? — недоверчиво уставилась она на него. — Вы шутите?
Пламя по-прежнему бурлило вокруг неё, но ни всполоха не метнулось в сторону Пайпер. Медея пошатнулась, её глаза скосились.
— Яд? — на грани истерики расхохоталась колдунья. — Вы попытались отравить меня, лучшего в мире знатока ядов? Нет яда, с которым я бы не справилась! Невозможно… — она рухнула на колени. Изо рта у неё потекла зелёная слюна. — Ч-что это за варево?
— Спасибо дедушке Тому, — ответила Пайпер. — Старый семейный рецепт.
Лицо Медеи стало белым, как её огонь. Она с трудом выдавила несколько слов, перемежавшихся с рвотными позывами:
— Думаете… что-то меняет? Мои силы… не призывают Гелиоса… Я его сдерживаю!
Она рухнула на бок. Пламя, вместо того чтобы погаснуть, завихрилось вокруг неё ещё яростнее.
— Бегите, — просипел я. А затем проорал изо всей мочи: — БЕГИТЕ НЕМЕДЛЕННО!
Мы пробежали половину обратного пути до коридора, когда парковка позади превратилась в сверхновую.
Глава 19
Нижнее бельё
Всё в смазке. Не так смешно,
Как это звучит
Я плохо помню, как мы выбрались из лабиринта.
В отсутствие каких-либо доказательств обратного я припишу это своей собственной храбрости и стойкости. Да, должно быть, дело было в них. Я, как избежавший самых яростных вспышек жары, храбро поддерживал Пайпер и Мэг и призывал их идти дальше. Дымясь, едва не теряя сознание, но оставаясь живыми, мы плелись по коридорам, шаг за шагом, пока не достигли лифта. Последним героическим усилием я переключил рычаг, и мы поднялись наверх.
Мы вышли на солнечный свет — обычный солнечный свет, а не злобный мертвенный свет якобы мертвого титана — и повалились на тротуар. Потрясенное лицо Гроувера возникло надо мной.
