Она не закончила мысль, но я услышал её чётко и ясно: «Если только они не хотели, чтобы мы пришли».
Я всматривался в лицо охранника, все ещё дергающееся под действием яда. Почему его лицо казалось мне пушистым животом собаки? Это усложняло его убийство.
— Пайпер, что конкретно делает твой яд?
Она опустилась на колено и вытащила дротик.
— Судя по тому, как он действовал на другие Большие Уши, он парализует его надолго, но не убьёт. Это разбавленный яд кораллового аспида с добавлением нескольких особенных растительных компонентов.
— Напомни мне никогда не пить твой травяной чай, — пробормотал Гроувер.
Пайпер ухмыльнулась.
— Мы можем просто оставить Большие Уши. Кажется неправильным отправлять его в Тартар.
— Хмм, — Мэг не выглядела убеждённной, но взмахнула своими клинками, мгновенно возвращая им форму золотых колец.
Пайпер подошла к металлической двери и распахнула её, открывая взору ржавый грузовой лифт без дверей с единственным рычагом управления.
— Хорошо, просто чтобы прояснить, — сказала Пайпер, — я покажу вам, где мы с Джейсоном зашли в лабиринт, но я вам не стереотипная коренная американка-проводник. Читать следы не умею. Я не ваш гид.
Мы все охотно согласились, как и поступают люди, когда их друг с твердыми принципами и отравленными дротиками ставит им ультиматум.
— Также, — продолжила она, — если кому-то из вас понадобятся духовные наставления в этом поиске, я не окажу вам такую услугу. Я не собираюсь раздавать частицы древних знаний чероки.
— Отлично, — сказал я. — Хотя, как бывший бог пророчеств, я люблю частицы духовных знаний.
— Тогда тебе лучше обратиться к сатиру, — сказала Пайпер.
Гроувер прочистил горло.
— Переработка отходов улучшает карму?
— Вот видите, — сказала Пайпер. — Все в порядке? Все на борт.
Лифт был слабо освещён и пах серой. Я вспомнил, что у Аида в Лос-Анджелесе есть лифт, который ведёт в Царство Мёртвых, и понадеялся, что Пайпер не перепутала свои поиски.
— Ты уверена, что он идёт к горящему лабиринту? — спросил я. — Просто я не взял с собой лакомства из сыромятной кожи для Цербера.
Гроувер всхлипнул.
— Ты упомянул Цербера. Это плохая карма.
Пайпер нажала на рычаг. Лифт затрясся и начал падать вниз с той же скоростью, что и моё настроение.
— Эта часть полностью принадлежит смертным, — заверила нас Пайпер. — Деловой центр Лос-Анджелеса изрешечён заброшенными тоннелями метро, бомбоубежищами, канализационными каналами…
— Мои любимые вещи, — проворчал Гроувер.
— Я не совсем знаю историю, — сказала Пайпер, — но Джейсон сказал мне, что некоторыми тоннелями пользовались контрабандисты и тусовщики во время «сухого закона». Сейчас же здесь ходят граффитчики, беглецы, бездомные, монстры, государственные служащие.
Рот Мэг дёрнулся.
— Государственные служащие?
— Да, это так, — сказала Пайпер. — Некоторые работники города используют тоннели для перемещения из одного здания в другое.
Гроувера передернуло.
— Когда они могут просто пройти под солнечным светом на природе? Омерзительно.
Наша ржавая металлическая коробка затряслась и заскрипела. Что бы ни было внизу, оно не могло не услышать, как мы прибываем, особенно если у него уши размером с пляжное полотенце.
Примерно через пятьдесят футов лифт вздрогнул и остановился. Перед нами тянулся цементный коридор, идеально квадратный и скучный, освещённый слабыми голубыми флюоресцентными лампами.
— Не так уж и страшно, — сказала Мэг.
— Подожди немного, — сказала Пайпер. — Всё веселье ещё впереди.
Гроувер без энтузиазма взмахнул руками.
— Ура.
Квадратный коридор переходил в большой круглый тоннель, потолок покрывали воздуховоды и трубы. Стены были настолько разрисованы, что, должно быть, были неизвестным шедевром Джексона Поллока. Пол был завален мусором — пустыми банками, грязной одеждой и заплесневелыми спальными мешками, — наполнявшим воздух легко узнаваемым запахом лагеря бездомных: пахло потом, мочой и глубоким отчаянием.
Никто из нас не говорил. Я старался дышать как можно меньше, пока мы не вышли в ещё больший тоннель, по которому тянулись ржавые рельсы. На стенах висели покорёженные металлические знаки с надписями: «ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ», «ВХОД ЗАПРЕЩЁН» И «ВЫХОД ЗДЕСЬ».
Щебень железной дороги хрустел под нашими ногами. Крысы сновали вдоль путей, клацая зубами на Гроувера, когда пробегали мимо.
— Крысы, — прошептал Гроувер, — такие грубые.
Через сто ярдов Пайпер провела нас в боковой коридор, пол которого был покрыт линолеумом. С потолка моргали наполовину перегоревшие группы лампочек. На полу рядом друг с другом скрючились две фигуры, еле видимые при тусклом освещении. Я думал, что это бездомные до тех пор, пока Мэг не застыла.
— Это дриады?
Гроувер тревожно вскрикнул:
— Агава? Денежное Дерево?
Он рванул вперёд, остальные пошли вслед за ним.
Агава была огромным природным духом, достойным своего растения. Стоя она была бы по крайней мере семь футов в высоту, кожа её была серо-голубой, конечности — длинными, а зазубренные волосы были в прямом смысле убийственны для желающих их помыть. Вокруг шеи, запястий и лодыжек она носила шипастые полоски, на случай, если кто-то попытается нарушить её личное пространство. Стоя на коленях рядом со своей подругой, Агава выглядела достаточно неплохо, пока не повернулась к нам и мы не увидели её ожоги. На левой стороне лица обгоревшая ткань перемешалась с блестящим соком. От её левой руки остался только иссохший коричневой завиток.
— Гроувер! — прохрипела она. — Помоги Денежному Дереву. Пожалуйста!
Он опустился на колени рядом с пострадавшей дриадой.
Я раньше никогда не слышал о денежном дереве, но понял, как она получила своё название. Её волосы были густой массой сплетённых дисков, напоминавших зелёные четвертаки. Платье было сделано из того же материала, так что казалось, будто она была одета во множество хлорофилловых монеток. Её лицо, должно быть, когда-то было красивым, но сейчас оно было сморщенным, как воздушный шарик с вечеринки недельной давности. Ниже колен у неё не было ног — они сгорели. Она попыталась сфокусировать взгляд на нас, но её глаза были матово-зелёными. Когда она двигалась, нефритовые монетки осыпались с её волос и платья.
— Гроувер здесь? — ей голос звучал так, словно она дышала смесью цианистого газа и металлических опилок. — Гроувер… мы были так близко.
Нижняя губа сатира задрожала. На глаза его навернулись слёзы.
