Да, похоже, она права. Со мной мама никогда не обращалась так, как обращается с Джаредом в этой книге.
– Почему ты спросила об этом? – Тэйт заправляет волосы мне за ухо.
Качаю головой, достаю из сумки «Практически никогда» и протягиваю ей.
– Из-за этой книги у меня в голове полный бардак.
Она изучает обложку, открывает страницу наугад и пробегает ее взглядом.
– Так странно.
– Ага. Не могу сообразить, кто это написал. Спрашивала у Джульетты, так как она единственный знакомый мне писатель и не стала бы лгать…
Тэйт продолжает читать отрывок. У нее на лице появляется задумчивое выражение.
– Хм-м-м…
– Что такое?
Глубоко вздохнув, она закрывает роман и возвращает его.
– Здесь описаны довольно личные моменты, не так ли? Будто автор сам прожил их.
Что?
– Что ты имеешь в виду?
Оттолкнувшись от кузова машины, Тэйт выпрямляется и смотрит на меня.
– Бритва Оккама, – отвечает она, ссылаясь на научную теорию. – Самое простое объяснение обычно является верным.
Самое простое объяснение. Я опускаю веки, когда приходит озарение.
Разумеется.
Кэт…
– Джаред! – крикнула я вверх. – Ужин готов!
Обходя перила лестницы, врезалась в журнальный столик, стоявший у стены, и воскликнула шепотом:
– Ай!
Я поспешила обратно на кухню, достала из холодильника молоко и замерла. Он пьет молоко? Наверное, нет.
Ну, ему следует его пить. Я шлепнула контейнер на стол и моргнула, потому что в глазах двоилось.
Таймер наконец-то пискнул. Схватив прихватку, вытащила из духовки магазинную лазанью, поставила ее на крышку духового шкафа и случайно столкнула уже стоявшую там сковородку. Когда она со звоном упала на пол, я подпрыгнула.
– Привет.
Я обернулась и увидела Мэдока Карутерса в дверном проеме. Мне до сих пор было неловко сталкиваться с ним в моем доме. Не потому, что знала его отца гораздо лучше, чем думал мальчик, а потому, что он возненавидит меня за все страдания, причиненные его матери, если узнает о моем прошлом.
Джаред тоже меня возненавидит.
– Привет, – наконец-то выдавила из себя слова, отвернувшись. – Не знала, что ты здесь.
– Джаред переодевается, – пояснил Мэдок. – Он попросил меня выйти из комнаты.
Ла-а-адно.
Забросив полотенце на плечо, я сделала глоток вина. На мне все еще было бордовое офисное платье; босиком, я суетилась на кухне, готовя ужин. После работы мы с друзьями заглянули в бар. Я выпила всего несколько коктейлей и ушла пораньше, потому что пыталась больше времени проводить дома ради сына.
– Хорошо, останешься на ужин?
– Э-э-э… – Парень бросил взгляд на лестницу, откуда донеслись тяжелые шаги Джареда. Повернувшись ко мне, Мэдок ответил: – Вообще все выглядит аппетитно, но, думаю, нам нужно уйти.
– Что?
Сын стремительно ворвался в кухню и открыл холодильник.
– Мы уже поели, – сообщил он.
– Джаред! – Я бросила полотенце на стойку, начиная злиться. – Мне пришлось отменить свои планы, чтобы вернуться домой.
– Я должен поблагодарить свои счастливые звезды. – Подняв бутылку апельсинового сока, сын залпом выпил его.
– Довольно, – обиженно выпалила я. – Мэдок может остаться, только вы сядете за стол и поужинаете. Ты никуда не пойдешь.
Швырнув сок обратно в холодильник, он вытер рот рукавом толстовки.
– Джекс позвонил, я ему нужен. Вернусь поздно.
Джаред развернулся кругом и, не удостоив меня взглядом, направился к выходу, Мэдок последовал за ним.
– Знаешь, ты мог бы сделать шаг мне навстречу, – сказала я, наплевав на то, что его друг все слышит. – Мой мир не вращается вокруг тебя.
Парень засмеялся.
– Разве когда-то было иначе?
Он вышел за порог, и Мэдок закрыл за ними дверь.
Стоя посреди комнаты, я услышала, как двигатель машины моего сына взревел, после чего Джаред помчался по улице.
Он просто ушел, словно мое мнение ничего не значило.
Господи, Джаред меня ненавидел. Он уже даже не ругался со мной. Ему. Просто. Было. Все. Равно.
Метнувшись к морозилке, я достала оттуда бутылку водки. Прозрачная жидкость перекатывалась в ледяной емкости, будто густое масло. Я открыла крышку, бросила ее в сторону не глядя и сделала щедрый глоток. Слезы смочили ресницы, когда я зажмурилась. Нет, сын не испытывает ко мне ненависти.
Отхлебнув еще, застонала, наслаждаясь тем, как алкоголь обволок теплом желудок. Завтра все будет хорошо.
Я начала рыдать, глотая водку раз за разом и прекрасно понимая, что лгу себе.
Ничего уже не исправить.
С почти пустой бутылкой в руках поволокла ноги в гостиную и рухнула на диван. Сладкое забвение настолько затуманило разум, что я увидела Джейса. Он улыбался, поцеловал меня в губы, потом под ухом, в уголок глаза и прошептал:
– Кэтрин.
Мир сотрясся. Я дернулась. Ощущение было такое, словно я падаю.
– Кэтрин, проснись, – произнес мужской голос.
Невидимый кулак стиснул мои внутренности, волна тошноты прокатилась по телу.
Дрожа, я оттолкнула чужие руки.
– Мне нехорошо. Оставь меня в покое.
Послышался звук шагов, затем кто-то схватил меня, перевернул и сунул в рот свои пальцы. Я почувствовала давление у корня языка. Рвотные массы подступили к горлу.
– Нет, – простонала, кашляя, однако было уже поздно.
Схватив небольшое ведро, стоявшее передо мной, корчась и кашляя, я опустошила содержимое желудка вместе со всем выпитым алкоголем в мусорный пакет. Рвота обожгла глотку. Меня вновь вывернуло наизнанку. В живот как будто кинжал вонзили.
– О боже, – ловя ртом воздух, я вытерла губы рукавом. – Что ты делаешь?
Прокашлявшись, я сплюнула в ведро, сморгнула слезы, застлавшие глаза, и наконец-то разглядела Джеймса, папу Тэйт, который стоял надо мной.
– Джареда арестовали, – сказал он.
Я перестала дышать.
– Что?
Дрожащими пальцами подхватила свой мобильник со стола, провела по экрану, но не обнаружила ни сообщений, ни пропущенных звонков.
– Он позвонил тебе? – спросила я. Мой сын даже не попытался связаться со мной?
Джеймс лишь вручил мне полотенце, чтобы я привела себя в порядок, обошел вокруг и направился к входной двери.
