Консуэло больше смотрела на море, чем на раскрытые перед ней страницы. Наконец она захлопнула книгу.
– Пойду прогуляюсь.
– Прогуляешься?
– Да, я устала просто сидеть.
– Да, от такого «сидения» немудрено устать, – попыталась пошутить Альва.
– Вы правы, мама, – согласилась Консуэло, не понимая шутки, и осталась в кресле. На ее лице застыла нерешительность.
– Ахой! – крикнул Уинтроп Резерфорд, подходя вместе с Оливером к дамам. – Прекрасная погода, не правда ли?
Консуэло отложила книгу и встала.
– Я все-таки пройдусь, – сказала она и удалилась, как только мужчины приблизились.
Альва с удовольствием удалилась бы и сама, однако заставила себя произнести жизнерадостным голосом:
– Еще неделя этого безобразия, и мы будем в Бомбее. Кажется, моя дочь уже истосковалась по суше.
Оливер плюхнулся в шезлонг рядом с ней.
– Я тоже.
Уинтроп Резерфорд – который настаивал, чтобы его называли «Уинти», – заявил:
– Да, спустя какое-то время море надоедает. Поэтому я не тороплюсь покупать собственную яхту. Зато с лошади могу днями не слезать! Поле, покрытое дерном, клюшка в руке – что может быть лучше? Суша прекрасна. Но какие на море открываются виды!
Он подошел к перилам и постоял возле них. Затем, взглянув вслед Консуэло, удалился в противоположном направлении.
– Не слишком изобретательно с его стороны, не находите?
– Да, но он думает иначе. – Альва не смотрела на Оливера. За перилами опадал и вздымался горизонт. – Не понимаю, о чем думал Уильям, приглашая его в путешествие. Все знают о пристрастии мистера Резерфорда к богатым наследницам. Вот только Консуэло всего шестнадцать – она слишком молода, уж тем более для Уинти.
– Что? Боюсь, я осведомлен о вкусах Резерфорда меньше вашего.
– Он предпочитает богатых замужних леди, которые располагают временем, желанием и возможностью насладиться его компанией.
Альва слышала, что Резерфорд любил водить за нос сразу нескольких дам и натравливать их друг на друга, чтобы получить новый костюм, новую лошадь или возможность поиграть в поло на новой площадке. Денег, которые ему выделяла семья, на это не хватало.
– Может, скинуть его за борт? – спросил Оливер.
Альва рассмеялась. Она не хотела поддаваться веселью, но устоять не смогла:
– «Мистер Резерфорд стал жертвой несчастного случая во время поездки на ошеломительной новой яхте Ви-Кей Вандербильта». А вы станете героем, хотя никто, кроме меня, не будет этого знать.
– Непросто выбрать мужа для дочери, не правда ли?
– Особенно когда дочь – будущая наследница. Она думает, что знаки внимания, которые он ей оказывает, – настоящая любовь. Это видно по тому, как она смотрит на него своими огромными глазами юной лани.
– Не ставьте ей это в вину. Она совершенно наивна.
Альве нравилось беседовать с Оливером. Это всегда было приятно и интересно.
– Даже будь его чувства настоящими, – продолжила она, – какую жизнь подобный человек сможет ей предложить? Она станет для него хорошенькой и совершенно бесполезной куклой. Ее одолеет смертельная скука, ее живой ум и врожденное любопытство зачахнут, а он будет проводить все свое время на скачках, званых ужинах и у портных, заказывая себе новые костюмы за счет Уильяма. Я намерена избавить дочь хотя бы от этого.
– Боюсь, вы только что описали жизнь большинства наших знакомых, – заметил Оливер.
– Вы правы. Но Консуэло чересчур мягка, чтобы суметь отстоять себя перед мужем, слишком сильно сомневается в своих взглядах и талантах. Он бы уничтожил ее, как произошло вот здесь. – Она подняла книгу. – Мисс Арчер была уничтожена Гилбертом Озмоном. Юность не понимает, какой обманчивой может оказаться внешность.
– А зрелость знает, но часто не может ничего с этим поделать. Я думаю, лучше оставаться наивным.
– Иногда можно просто закрыть глаза на проблему, и все.
Как Альва и подозревала, пути Консуэло и Резерфорда где-то пересеклись, и теперь парочка голубков делала попытки медленно прогуливаться по то и дело кренившейся палубе. Кавалер предложил Консуэло руку, и та слишком крепко в нее вцепилась. Альва наблюдала за ними.
Оливер заметил:
– Кажется, вы создали для своих детей идеальные условия.
Что-то в его тоне заставило Альву насторожиться.
– Мне просто повезло, – сказала она.
– В вашей жизни все происходит по правилам, согласно распорядку.
– Да, и усилия, на это затраченные, себя оправдали.
– Безусловно, у вас есть все, чего только можно пожелать, вы находитесь на самой вершине мира. А как же счастье?
Альва насторожилась еще больше:
– Почему вы меня об этом спрашиваете?
– Потому что я вас знаю.
Она почувствовала себя совсем неуютно. Слова Оливера бередили рану, которую она тщательно ото всех скрывала.
– Возможно, я не такая, какой вам кажусь, – попыталась она защититься.
– Заранее прошу прощения, но я готов предположить, что вы не такая, какой кажетесь себе. Или, по крайней мере, не такая, какой хотите казаться другим. Я знаю, что скрывается за этим безупречным фасадом.
Альва побледнела. Неужели все это время он знал о ее чувствах? И теперь собирался ее за это раскритиковать или, что хуже, пожалеть?
– Прошу меня извинить, – пробормотала она, быстро поднявшись из кресла и покидая зону отдыха. – Мне… Мне нужно напомнить Уинти, что мать впечатлительной юной леди всегда за ним наблюдает.
– Но Альва… – позвал Оливер.
Пусть зовет сколько угодно. Она не станет оборачиваться и постарается больше с ним не сталкиваться (как это сделать на яхте?!). Судно продолжало сражаться с волнами, отчего походка Альвы напоминала походку не самого трезвого человека. Едва скрывшись с глаз Оливера, она перегнулась через перила. Ее стошнило.
– Мама? – Консуэло поторопилась к ней.
Ее спутник тоже подошел.
– Меня просто укачало. Дайте мне свой платок. – Вытирая рот, Альва сказала Резерфорду: – Предупреждаю: я наблюдаю за вами. – Потом запихнула платок в его карман и ушла, оставив ошеломленную парочку на палубе.
Скорее бы закончилась эта поездка. Слава богу, в Индии их пути с Оливером и всеми остальными разойдутся.
Спустя немного времени Консуэло зашла в каюту Альвы.
– Вам уже лучше?
«Нет, все безнадежно. Я чувствую себя жалкой, несчастной и хочу домой».
– Спасибо, милая, лучше. Как приятно, что ты обо мне беспокоишься. Входи.
