Доктор Линсли достал из кармана часы и вновь склонился над Командором. Прижал пальцы к его шее, затем приложил ухо к груди. Выпрямившись, снова взглянул на часы и объявил:
– Господа, думаю, на сей раз я не ошибаюсь.
Фрэнки дала волю слезам. Чтобы не остаться за бортом, к ней присоединились некоторые из сестер и дочерей Командора. Мужчины покашливали, переступали с ноги на ногу и потягивались.
Трехлетний Нейли потянул отца за полу.
– Что случилось?
– Прадедушка отправился к Господу и Иисусу на небеса.
– Неправда. Вот же он, – нахмурился Нейли.
– Тише.
Уильям подошел к Альве:
– Я схожу в конюшни и вернусь.
– Найди Джорджа. Скажи ему, что все закончилось.
Нейли не унимался:
– Он никуда не отправился, он здесь.
– Его дух ушел, – объяснила Элис.
– Я не видел, как он уходил.
– Мы не можем это увидеть – дух невидим.
– Откуда ты тогда знаешь, что он ушел?
Элис поджала губы, взглянув на мужа, и проговорила:
– Так написано в Библии. Так говорит Бог.
– Может, это дух ушел, когда был тот звук?
Корнель оживленно предложил:
– Пойдем лучше съедим кекс.
При упоминании о кексах в желудке у Альвы заурчало. В ответ на урчание желудка малыш внутри толкнулся и совершил кувырок.
Уильям, естественно, ждал мальчика, однако Альва надеялась, что у нее родится девочка, такая же хорошенькая, как маленькая Гертруда, которую она с радостью нянчила в первые месяцы ее жизни, качала на руках и пела ей песни, а в последнее время играла с ней в ладушки. Девочка была настоящей отдушиной во время ужасно тоскливых визитов, которые Альве приходилось наносить Элис. Элис не устраивало все подряд: банное мыло пахло слишком сильно, повар пек пироги со слишком толстыми корочками, рессоры в ее ландо были слишком упругими, приятельницы думали только о прическах и шляпах и совершенно забыли о Боге. Дом был слишком маленьким, чтобы оказывать достойный прием священникам из церкви Святого Варфоломея, чьи деяния она поддерживала всем сердцем, и сокрушалась, что не может разместить за столом людей, которые их тоже оценят по заслугам. Возможно, завещание Командора позволит ей решить этот вопрос. Альва была уверена, что Элис думает именно так.
Услышав о кексах, Нейли оживился, но вопросы задавать не перестал:
– А как дух пройдет сквозь потолок?
– Он может пройти через что угодно, как призрак, – ответил Билл.
– Миссис Кейлор испекла яблочные кексы. С корицей. Чувствуете, как вкусно пахнет? – пыталась отвлечь детей Элис.
– С колицей! – оживилась Гертруда.
– Я хочу два, – сказал Нейли. Ответ брата его, кажется, убедил.
– Тогда идем, спустимся на кухню, миссис Кейлор тебя угостит.
Фрэнки и старшие дамы все еще всхлипывали и утирали слезы. В последний раз взглянув на бездыханного Командора, Альва прошла вслед за Элис через полную стариков гостиную в холл, украшенный огромной пасторалью, изображавшей пасущихся лошадей. Поднимавшийся из кухни аромат корицы разжигал ее аппетит.
Дойдя до зала внизу лестницы, Элис сказала:
– Альва, вам лучше присесть. Я попрошу девушку вас обслужить.
– Спасибо, я подожду, – ответила Альва и обратилась к Корнелю, который держал Гертруду на руках: – Оставьте малышку со мной, я с ней поиграю, а вы можете присоединиться к Уильяму – он в конюшнях.
Оставшись наедине с Гертрудой на стеганой синей софе, Альва одной рукой обняла девочку, а другой стала гладить живот, чтобы успокоить своего малыша.
– Проголодалась? – спросила она племянницу, которой через несколько дней исполнялось два года.
Гертруда кивнула. Она снова сосала палец.
– Я тоже.
Гертруда потеребила Альву по руке и показала на картину на стене напротив.
– Красиво, правда?
Альва кивнула.
– Это твоя прапрабабушка София. Она была бы рада, что понравилась тебе.
Гертруда перевела пальчик на каминную полку.
– Пастушка? Да, очень красивая статуэтка. Твой прапрадедушка вырос на ферме, и София тоже, даже твой папа родился на ферме. Знаешь, что такое овечка?
Гертруда вынула изо рта пальчик, сказала «бе-е-е» и довольно улыбнулась.
– Какая ты умница! – похвалила ее Альва. – Расскажи мне, что теперь с нами будет?
После окончания панихиды по Командору Уорд Макаллистер обнаружил Альву сидящей в одиночестве на скамье в боковом нефе – та решила немного отдохнуть, пока члены семьи беседовали с уходящими гостями.
Балконы были затянуты траурными драпировками. На фоне тяжелого дерева и черной ткани ярко выступали вазы с цветами и венки из лилий. Но какими бы элегантными ни были цветы, их аромат угнетал.
Альве очень хотелось поехать домой и ненадолго прилечь.
– Отличная была служба, – сказал мистер Макаллистер. – Сегодня такая стужа, а сколько людей пришло! По моим подсчетам – больше тысячи.
– Да, наверняка не меньше.
Мистер Макаллистер уселся рядом.
– Вы, наверное, видели газеты… Завещание опубликовали во всех подробностях, на радость читателям. Кажется, у газетчиков повсюду шпионы!
– Вполне возможно, – кивнула Альва. Она поправила жемчуга, которые давили на ее налившуюся грудь. Все ее тело изменилось до неузнаваемости. – Родственники очень недовольны. Это вторжение в личную жизнь.
– Но, полагаю, самим-то завещанием они довольны. Кроме, осмелюсь заметить, моего дорогого друга Корнелиуса Джеремии.
По условиям завещания, которое днем ранее было зачитано мужчинам, многочисленные (по большей части довольно скромные) суммы были оставлены в наследство Фрэнки, сестрам, дочерям Командора и некоторым другим лицам. Внукам он завещал более щедрые суммы – гораздо более щедрые, чем того ожидали: по предварительным оценкам, Корнель получил пять миллионов долларов в акциях, Уильям, Фредерик и Джордж унаследовали по два миллиона. Уильям получил два миллиона. Два миллиона! Альва не позволяла себе даже представлять эту цифру, настолько неправдоподобной она казалась.
Дядюшке Си-Джею Командор выделил всего две тысячи долларов и поручителя, чтобы тот не потратил все деньги одним махом. Остальные средства, баснословные девяносто миллионов долларов, отошли в личное распоряжение свекра Альвы. Говорили, что, узнав об этом, он склонил голову и заплакал.
Мистер Макаллистер заметил:
– Что касается доли вашего свекра – он унаследовал больше денег, чем имеется в казне Соединенных Штатов. – В его голосе послышалось такое благоговение, словно речь шла об ангелах, спустившихся на землю.
