* * *
Настоящее произведение является художественным вымыслом. Персонажи, организации и события, описанные в настоящем романе, являются продуктами воображения автора или используются в художественных целях.
Судьбой женщины правит любовь, которую она готова принять.
Жемчуг
Невинности жемчуг ласкает взгляд,
Блеск бриллианта в глазах сверкает,
Вот чем юная девушка красит
Свой подвенечный наряд.
Из «Подарка для юных леди» (Автор неизвестен)
Глава 1
Когда ее спрашивали о Вандербильтах и Белмонтах, о торжествах и бесчинствах, особняках и балах, тяжбах, предательствах и размолвках – когда спрашивали о причинах ее шокирующих поступков, Альва отвечала, что началось все очень просто: жила-была несчастная девушка – мать ее умерла, а отец угасал с той же скоростью, с какой таяло его состояние. Летом 1874 года в свои двадцать два она чувствовала себя созревшим плодом, которому суждено сгнить на ветке, если никто его не сорвет.
– Барышни, никуда не уходите, – предупредила миссис Хармон восьмь юных леди в скромных дневных платьях и соломенных шляпках, что покинули уют двух экипажей и столпились на входе в трущобы точно выводок утят.
Людей в этом квартале было очень много, а места мало, полуденный зной полнился резким запахом конского навоза, покрывавшего брусчатку на узких улицах. Проходы меж домов завалены старыми матрасами, обломками мебели и ржавыми консервными банками. Неподвижный воздух – мутный из-за угольной сажи. На целый квартал – от Брум-стрит до Гранд-стрит – от окна к окну тянутся веревки, увешанные безжизненно поникшим бельем. Казалось, даже дома не могут стоять ровно и проседают.
– Никуда не уходить? – подняла бровь Армида, сестра Альвы. – А куда, по ее мнению, мы могли бы здесь пойти?
– Как куда – к дьяволу, конечно, – отозвалась одна из девушек. – Как и все местное население.
Остроумный ответ принадлежал мисс Лидии Рузвельт, из ойстер-бэйских Рузвельтов
[2], кузине или племяннице (Альва запамятовала) одной из учредительниц благотворительного общества. Стоит ее спросить – она перескажет всю родословную Рузвельтов в мельчайших подробностях. Само собой, Альва спрашивать не собиралась.
«Местное население» составляли изможденные девушки и женщины, которые сновали туда-сюда с какими-то узлами, старики, сидящие на ступеньках домов или подпирающие стены, и множество играющих на улице ребятишек, большая часть босиком – детей грязнее Альва в жизни не видела.
Мисс Хэдли Берг, птица одного с мисс Рузвельт полета, поддержала подругу:
– А чего еще от них ожидать? Эти люди рождаются неполноценными.
– Вы действительно в это верите? – осведомилась Альва.
– Верю во что? – переспросила мисс Берг, поправляя шляпку так, чтобы солнце не светило в лицо. – В то, что они неполноценны? – Она кивнула в сторону мальчика с грязными волосами и ободранными коленками, который рассматривал их, ковыряясь в зубах. – Что нищета – их естественное состояние?
– Разумеется, обстоятельства играют немалую роль, – заметила Армида.
Альва взглянула на нее. Они обе знали это слишком хорошо. Если их собственные обстоятельства не улучшатся как можно быстрее, они вместе с двумя младшими сестрами вполне могут пополнить ряды тех, чьи семьи ютятся в одной-единственной комнате без водопровода и делают свои дела у всех на виду в переулке или прямо во дворе. Сестрам уже пришлось ограничить себя в еде и развлечениях, довольствоваться двумя слугами вместо девяти прежних и в меру своих сил скрывать это от окружающих.
Девушки ждали, пока извозчики под управлением миссис Хармон разгрузят корзины, в которых лежало по двадцать муслиновых мешочков, перевязанных бечевкой. В каждом мешочке – небольшой швейный набор, состоящий из двух иголок, нитки, булавок и наперстка, книжечка с незатейливыми жизнеутверждающими стихами, леденец и четыре пенни. Все утро они собирали эти мешочки и теперь должны были раздать их самым бедным детям Манхэттена – беспризорникам, подкидышам, иммигрантам, сиротам. По словам миссис Хармон, хороший портной может зарабатывать целых десять долларов в неделю. Даже ребенок способен заработать двадцать центов в день – достаточно, чтобы изменить свою жизнь.
Мисс Рузвельт заявила:
– Конечно, белых мальчиков можно отмыть и отправить в школу, но джентльменами они не станут. Это просто невозможно – уж такими их создал Господь.
Мисс Берг добавила:
– Если бы только они не увлекались спиртным…
– Вот именно, – согласилась мисс Рузвельт. – Ирландцы разве что не рождаются пьяными. Без бутылки их мужчины ни за одно дело не возьмутся. Даже женщины к этому склонны. На той неделе нам пришлось уволить горничную – мама увидела, как она, пьяная в стельку, прятала по карманам столовое серебро!
– Немцы, между прочим, не многим лучше, – сказала мисс Берг.
Армида вздохнула:
– Наша немка-гувернантка и вправду была ужасной…
– Была? Кто же теперь воспитывает ваших сестер?
– Армида, – торопливо ответила Альва. – Она прекрасно справляется, а теперь, когда мамы не стало, девочкам лучше с ней, чем с чужими людьми.
– Четыре незамужние девушки, оставшиеся без матери, – покачала головой мисс Рузвельт. – Какая жалость.
– Но хуже всего евреи, – не унималась мисс Берг. – И не в пьянстве дело – если я не ошибаюсь, они не пьют из религиозных соображений. Но они такие… подозрительные, подлые… и коварные, точно – они невероятно коварные.
Альва не выдержала:
– Зато, я полагаю, все белые американцы, исповедующие христианство, совершенны?
Мисс Рузвельт закатила глаза.
– Мисс Смит, мы же просто констатируем факты. Возможно, получи вы лучшее образование, поняли бы, какие глупости говорите.
Армида поспешила встать между ними:
– Кажется, у миссис Хармон все готово.
– Итак, барышни, – возвестила миссис Хармон, присоединившись к девушкам. – Напоминаю вам, что настоящие христиане щедры не только делами, но и словами. – Раздав мешочки и построив девушек по парам, она продолжила: – Мы все можем стать лучше, независимо от происхождения. Имея необходимые средства и образование, все способны сделаться честными и порядочными людьми.
