75
– Ты где? – спрашиваю я. Тони позвонил мне на старый «кирпич» Лауры.
– В Суиндоне, – отвечает Тони. – Копы выпустили меня, не предъявив обвинений.
– Здорово! – восклицаю я, убавляя звук телевизора в своем гостиничном номере. Там опять крутят новости о стрельбе.
– Я купил билет на самолет в одиннадцать. Ты можешь поменять свой билет?
– Попробую.
В трубке слышится автомобильный гул.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Тони. Вопрос с подвохом.
– Я думала, что начала понемногу все вспоминать… – запинаюсь я, не в силах удержаться от игры с ним и его ожиданиями.
– Но..?
– Я так ничего больше и не вспомнила, кроме своего имени.
В трубке раздается вздох облегчения. Или мне только так кажется?
– Не пиши сегодня вечером никаких заметок, – наставляет меня Тони. – Только оставь себе записку на утро – о том, что летишь в Берлин, потому что думаешь, что живешь там. Что в данный момент ты страдаешь от амнезии, и я хочу тебе помочь во всем разобраться.
– И больше ничего не писать?
– Нет, только это.
Я замолкаю, размышляя, стоит ли ему возражать, и рассматривая фотографию Джеммы Хаиш на экране телевизора.
– Нам важно верно оценить степень твоей амнезии, – поясняет Тони. – Посмотреть, сможешь ли ты вспомнить что-нибудь еще, кроме имени.
Вполне понятная проверка. Но она может все усложнить.
– Мои записи… они действительно важны для меня, – начинаю я. – Сомневаюсь, что я смогу без них…
– Я знаю, – перебивает меня Тони. – Будет нелегко. Но доверься мне в этом деле.
Я выключаю телевизор. Тони тоже придется мне довериться.
76
Люк заглядывает к родителям, но не собирается болтать с ними слишком долго. Ему уже пятьдесят с хвостиком, но он ощущает себя подростком, задержавшимся на вечеринке, когда возвращается из паба и застает их бодрствующими.
– Майло не спит, – кивает на потолок отец. Сверху доносится жуткая музыка – приглушенная, но непрекращающаяся.
– Почему вы не потребовали, чтобы он ее выключил? – спрашивает Люк.
– Мы сделали проще: включили телевизор, – отвечает его мать.
Люк косится на экран. Родители смотрят документальный фильм о «Летучем шотландце». Люк уверен, что они его уже смотрели и не раз.
Поднявшись наверх, Люк замирает у спальни Майло, вслушиваясь в музыку. Он уже давно признал, что сын может играть и слушать любую музыку. Только Майло еще этого не знает. Люк достает мобильник, открывает приложение «Шазам» и подносит телефон к двери сына. Через несколько секунд на экране мобильника высвечивается и трек, и имя исполнителя. Люк стучит в дверь и заходит. Майло в наушниках у своего цифрового микшера пританцовывает спиной к отцу. Люк выключает и включает свет, чтобы сообщить ему о своем приходе.
– Привет, па! – поворачивается к нему Майло, отрывая от одного уха наушник.
– Хорошая композиция, – говорит Люк и, выдержав секундную паузу, добавляет: – Tru Dancing определенно удалась О’Флинну.
Глаза Майло застывают на Люке.
– Наш человек! – выдает он, с притворным одобрением похлопывая его по плечу. А потом убавляет музыку. – Я тут наслушался про эту стрельбу на канале… – Майло приправляет признание смачным ругательством.
– Да уж, поганая история, – подтверждает Люк, чувствуя, что к глазам подступают слезы.
– Па, ты в порядке?
– Более-менее, – Люк кивает на микшер. – Не делай громче, ладно? Предки прямо под тобой.
– Им нравится, – фыркает Майло, снимая наушники. – Я тут намедни видел, как они приплясывали под Джейди.
Люк наблюдает за сыном: он так легко, безо всяких усилий движется в такт музыке – совсем как когда-то его жена.
– Твоя мама любила танцевать, – бормочет Люк. Он пытается говорить о ней с сыном как можно чаще, чтобы сохранить о ней память. Хотя и понимает, что Майло многого не помнит.
– Наверное, она унаследовала эту любовь от своих родителей, – говорит Майло.
Люк прислоняется к двери:
– Ей всегда хотелось иметь большую семью. Подарить тебе брата. Или сестру… Как бы ты к этому отнесся?
– Отличный способ заиметь рядом девчонку, – Майло выключает микшер. – Пожалуй, я сегодня лягу пораньше.
Почему эти слова всегда пробуждают в Люке подозрительность? Он подумывает о том, чтобы спуститься в свой «садовый офис», но тут же ловит себя на мысли: он тоже хочет спать! Но сначала ему надо сделать звонок.
Люк не пьян, но все равно ощущает себя виноватым, когда заходит в свою спальню и набирает рабочий телефон констебля Стровер. Полиция всегда так на него действует. Стровер дала Люку свою визитку, когда они беседовали в пабе. А ему сейчас нужно обсудить с кем-нибудь женщину, которая может быть его дочерью.
– Это Люк, журналист, из деревни, – представляется он. Внятно ли он выговаривает слова? Он ведь оприходовал с Шоном лишь пару кружек пива.
– Поздновато вы звоните, – замечает Стровер, тон ее суше, чем ему запомнился.
– Поздновато уже для работы, – парирует Люк.
– Работа у нас такая, а вы не знали?
– Мне просто нужно поговорить с вами о другой Джемме, – пропускает мимо ушей ее колкость Люк.
– Ее зовут не Джемма, – после паузы говорит Стровер. – Ее имя – Мэдди.
– Мэдди? – переспрашивает Люк. – Откуда вы знаете?
– Работа у нас такая, Люк, – повторяет Стровер. – Я работаю в Уилтширской полиции, в отделе уголовного розыска, вы забыли? Чем я могу вам помочь?
Люк пытается переварить новость. Значит, ее зовут не Фрейя. Возможно, это ее второе имя?
– Я пообщался со своей старой подружкой – той, что живет в Индии. Я вам рассказывал о ней в пабе.
– Вы все еще думаете, что Мэдди может быть вашей дочерью?
Люк любит сразу переходить к сути дела. И сознательно игнорирует вопрос констебля – ведь он может слишком взбудоражить его, вызвать бурю эмоций. А это сейчас ни к чему.
– Выяснилось, что наша дочь пропала не так давно, – говорит Люк. – Когда узнала, что воспитавшие ее супруги – ей не родные, а приемные родители.
– Сожалею, Люк, но я ничем не могу вам помочь. Об этой женщине нам известно только то, что ее зовут Мэдди.
– А фамилию ее вы узнали?
Стровер опять выдерживает паузу, прежде чем ответить:
– Мэдди Терло.
– Как правильно пишется эта фамилия? Скажите мне, пожалуйста, по буквам, – просит Люк. Лучше фамилии для поиска в инете не придумаешь! Женщин с именем Мэдди Терло не должно быть слишком много.
