Парень за рулем довольно мил. Зовут его Мунго. Он возвращается в столицу из Фалмута, где подрабатывал диджеингом. А в Лондоне он уже завтра пойдет в колледж учиться. Правда, только в том случае, если его старый разбитый «Гольф» сумеет преодолеть дистанцию. Но есть и другая проблема. Парень терпеть не может автострад; интенсивное движение нервирует его. А меня на второстепенных дорогах укачивает и начинает тошнить. Но жаловаться – не в моем положении. Парень согласился довести меня прямо до 5-го терминала. Очень любезно с его стороны. Тем более что я совсем не уверена, что он купился на мою историю. А еще Мунго обожает фанк. Музыку моей юности!
– Я все равно не догоняю, – говорит Мунго, поглядывая на меня. У него бритая голова и красивая улыбка. На вид ему лет двадцать, может, чуть меньше. – Ты говоришь, что не пила, но не помнишь ничего за последние три дня. Давай, колись! Ты, наверное, приняла что-нибудь позабористей. Мне ужасно хочется узнать, что именно.
– Я ничего не принимала, – говорю я. – Честно!
– А не могли тебе что-нибудь подмешать в твой напиток? В самолете?
Перед моими глазами то появляется, то исчезает образ Флер. Счастливой, беззаботной, танцующей в баре с бокалом коктейля «Лонг-Айленд» в одной руке и моей рукой в другой.
– Не думаю.
Мунго снова косится на меня, но я смотрю строго вперед, силясь сдержать подступившие слезы. Мы оба замолкаем.
– А какой последний эпизод ты тогда помнишь? – спрашивает Мунго, безжалостно веселый, кивающий головой в такт льющейся из магнитолы музыки.
– Прибытие в 5-й терминал Хитроу из Германии.
– И там ты потеряла все свои шмотки, – хмыкает он и снова окидывает меня своим взглядом. Лучше бы смотрел на дорогу! – Паспорт, банковские карточки… и память…
– Да, все.
– Хреново, – опять косится на меня Мунго, барабаня пальцами по рулю в унисон со Слаем Стоуном. – Ты обращалась в полицию?
– Что бы я им сказала? Я не помнила даже своего имени. Как бы я им объяснила, что со мной?
– Временное помешательство. А теперь ты уверена, что тебя зовут Мэдди?
Мэдди.
Я не сразу реагирую. Я назвала Мунго свое настоящее имя, как только села к нему в машину. Но по прошествии трех дней, когда я откликалась на «Джемму», «Мэдди» звучит для меня странно. Как быстро, оказывается, можно отвыкнуть даже от собственного имени!
– Не уверена, – говорю я, улыбаясь впервые за долгое время.
Я уже рассказала Мунго о том, как нашла в кармане билет на поезд и приехала в деревню. И о том, как обо мне там заботилась одна чудесная семейная пара. Но я не объяснила парню, почему уезжаю, – испугавшись того, что меня ошибочно принимают за Джемму Хаиш, убийцу-психопатку. Вместо этого я наврала Мунго. Сказала, что проснулась сегодня утром совершенно другой, память после трехдневной амнезии вернулась, и я решила, что для всех будет лучше, если я исчезну так же неожиданно, как появилась.
Если бы все было так просто!
Мунго качает головой.
– А они точно нашли твою сумку? Со всем содержимым?
– Точно! – с моих губ снова слетает ложь, на этот раз уже похожая на правду. – Как только я вспомнила сегодня утром свое имя, я тотчас же позвонила в Бюро находок Хитроу. Судя по тому, что они рассказали, сумку им передали буквально через несколько минут после ее пропажи с моей тележки в Зале прилета. Похоже, похититель оказался шустрым и не стал в ней долго копаться.
– Не надейся найти в ней наличку. Не возражаешь, если я послушаю новости?
– Я не против.
– Копы сегодня кого-то укокошили.
Все мое тело напрягается как струна.
– Где?
– Где-то тут поблизости.
65
– Почему бы тебе сегодня не заночевать у меня? – спрашивает Сьюзи Паттерсон, накрывая своей рукой руку Лауры.
Они сидят на диване в гостиной Лауры. Инспектор Харт настоял на том, чтобы Лауру осмотрел врач. И пострадавшая была очень рада (и удивлена) тому, что этим врачом оказалась Сьюзи. Она ведь не отвечала на ее звонки и эсэмэски.
– Что именно искали полицейские? – тихо спрашивает Сьюзи, кивком головы указывая на кухню.
– Похоже, Тони прятал Джемму, – отвечает Лаура. Она испытала очередное потрясение, застав в своем доме группу экспертов-криминалистов. Но большинство из них уже ретировались. Осталась только одна женщина. Она сидит на кухне за ноутбуком Тони. Но, похоже, тоже собирается уходить.
– Так, по крайней мере, сказал детектив, – добавляет Лаура. Он все спрашивал меня, является ли Джемма «типажом» Тони.
– Они ее все еще ищут?
– Лаура кивает:
– Они думают, что ей может угрожать опасность. Честно говоря, я не понимаю, почему они так беспокоятся за нее.
– Потому что она нездорова, – поясняет Сьюзи. – Психически. Вероятно, у нее диссоциативная фуга. А это очень серьезное заболевание.
– По мне, так пускай хоть сгорит в аду. Мне наплевать, – силится Лаура удержать слезы.
– Если ты хочешь, чтобы я выписала тебе какой-нибудь препарат, чтобы лучше спалось…
– Я в порядке, – сквозь всхлипы роняет Лаура. – Спасибо, что ты сейчас рядом.
– Не глупи.
– Я уже начала сомневаться, на чьей ты стороне.
– Я должна была оказывать ей помощь – как врач пациентке. Только и всего. Мне не следовало отправлять тебе эсэмэску в ту первую ночь. Тем более что я ошибалась на ее счет.
«Но если эта женщина – не Джемма Хаиш, то кто же она? – мелькает в голове Лауры. – И почему она заявилась именно в мой дом? Какую цель она преследует? И где она сейчас?»
– Видела бы ты Тони, как он себя вел в ее присутствии, – жалуется Лаура подруге. – Похоже, он и ужином ее угостил, пока я была в Лондоне. В нашем доме!!!
– Я убеждена, что он просто старался помочь ей, – не слишком уверенно говорит Сьюзи.
Лаура натягивает на лицо сухую улыбку – из кухни выходит криминалистка.
– Я закончила, – говорит она.
Лаура встает, чтобы открыть ей дверь, но, сразу же почувствовав головокружение, нерешительно останавливается.
– Не беспокойтесь! Я сама найду выход, – улыбается криминалистка и проявляет участие: – Вы в порядке?
– Она в порядке, – вмешивается Сьюзи, помогая Лауре снова сесть на диван.
– Я сразу заметила в нем это, – говорит Лаура, когда криминалистка закрывает за собой входную дверь.
– Заметила что? – уточняет Сьюзи.
– В этой Джемме было что-то такое, что его буквально заворожило. Может быть, это ее состояние – полная амнезия… Ты знаешь, он ведь очень страшится болезни Альцгеймера, боится потерять память.
