Тони просто так добр? Он меня поддерживает? Оберегает? Или я неправильно истолковала прочитанный фрагмент эсэмэски?
– Значит, Тони уговорил вас пойти на викторину, – подходит к нам со своим приятелем Люк. – Извините за то, что случилось сегодня в больнице.
Тони трогает меня за плечо:
– Я отойду на минутку, – говорит он, направляясь к компании в сторонке.
– Все в порядке, – отвечаю я Люку, ощущая вдруг жуткую сухость во рту.
– Вообще у меня хорошая память на лица, – констатирует Люк.
– От ошибок никто не застрахован, – говорит его спутник, приветствуя меня кружкой пива.
– Это мой ирландский друг Шон, – представляет его Люк. – Киносценарист, собиратель конспирологических теорий и самый начитанный человек в нашей деревне, благодаря чему у него чертовски хорошо получается разгадывать вопросы местных викторин.
Запрокинув назад голову, Шон выпивает залпом пиво и, скосив взгляд на дно опустевшей кружки, ставит ее на барную стойку:
– Всякое бывает. Иногда я не могу вспомнить даже свое собственное имя.
Прикрыв глаза, я отворачиваюсь.
– Это потому, что ты всегда торчишь здесь, – говорит Люк, морщась. Похоже, он знает про мою проблему, и ему неловко.
– Не всегда, но так часто, как позволяют мне бумажник и жена.
– Ты еще не женат, – замечает Люк.
– Между прочим, меня зовут Джемма, – перебиваю я приятелей, отчаянно стараясь придать своему голосу бодрой беззаботности.
– Джемма, – повторяет Люк. На мгновение его взгляд задерживается на мне, а потом он встряхивает головой: – Извините, это так странно, но вы действительно напоминаете мне кое-кого.
– Кого? – нервно спрашиваю я.
– Его зазнобу детства, – вмешивается в наш разговор Шон.
– Он не так выразился, – говорит Люк, снова извиняясь за своего друга.
– Ничего страшного, – говорю я.
– Фрейя, – продолжает Люк. – Ее звали Фрейя Лал.
– Значит, не Джемма.
Люк медленно мотает головой.
– Джемма – это имя, которое мне дали здесь, – поясняю я. – Тони придумал. Я не знаю, как много он вам рассказал…
– Мне звонила Лаура. После нашей встречи в больнице. Если я могу вам чем-либо помочь…
– Надеюсь, что поутру я себя буду чувствовать лучше.
Я вижу, что Люк старательно переваривает мои слова, анализирует полученную информацию.
– Выходит, мне не на ровном месте показалось, будто я вас знаю, – произносит он, рассматривая мою татуировку на запястье. – Возможно, вы были как-то связаны с Фрейей?
Люк снова изучает мое лицо – на этот раз уже гораздо более серьезно. Пристально вглядываясь, он явно ищет признаки моего сходства с Фрейей:
– Никто ничего не слышал о ней с тех пор, как мы окончили школу. Она словно растворилась в воздухе.
– Как Амелия Эрхарт
[6], – едва слышно бормочет Шон, жестом подзывая официантку.
– И вы пытаетесь ее найти? – спрашиваю я Люка, не обращая внимания на подозрительный взгляд, брошенный на меня Шоном.
– Я не думал о ней много лет, – похоже, Люк нервничает, поглядывая на Шона, теперь уже поглощенного разговором с барменшей. – На самом деле, это неправда, – понизив голос, добавляет он. – Месяц назад я расстался со своей подружкой, – делает паузу Люк, но через пару секунд продолжает: – Я не совсем понимаю, зачем вам все это рассказываю. Звучит глупо, но после разрыва я начал искать Фрейю в сети.
– И вовсе это глупо не звучит, – говорю я. Мне нравится Люк, его открытость.
– Мне захотелось вновь встретиться со своим прошлым. Со своим детством. Попытаться вернуть в свою жизнь хоть немного стабильности. Я в последнее время ощущаю себя сорвавшимся с якоря что ли… брошенным на произвол судьбы.
– Мне знакомо это ощущение.
– Конечно. Даже в большей мере, чем мне. Извините. Наверное, такие разговоры не идут вам на пользу…
– Жаль прерывать вашу беседу, – подает голос Тони, вернувшийся к нашей компании, – но викторина начнется с минуты на минуту.
Я прохожу вслед за Тони, Люком и Шоном к большому столу в эркере, возле которого нас со всех сторон оглушают возгласы других посетителей. Это всего лишь добродушное подтрунивание, не более того. И Тони с удовольствием парирует шутки. Но мне уверенности они не прибавляют.
– Местная крикетная команда, – сообщает мне Люк. – Тони за нее играет – по крайней мере, пытается. Его потуги, скорее, напоминают удары по мячу бейсбольного бэттера, чем игру защитника калитки. Но они все время выигрывают с тех пор, как к ним присоединились афганцы.
– Афганцы?
– Да, в деревне поселились два брата-афганца, – подтверждает Люк и берет листок бумаги у администратора паба, расхаживающего вокруг столиков как раздающий листовки политик.
– Сколько тут картинок, – перебивает его Тони, забирая листок у Люка.
– Эти братья-афганцы работают на кухне, – добавляет Люк. – У них получаются лучшие пуштунские карри по эту сторону от Кабула.
– И потрясающие крученые подачи в крикете, – говорит Шон. – Вы бы видели их гугли
[7].
Дюк бросает на своего приятеля осуждающий взгляд. Я совершенно не понимаю, о чем они говорят, и пытаюсь подавить вновь возникшее желание уйти из этого заведения, убежать в ночь. Я чувствую себя самозванкой, незваной гостьей, отнимающей время у добрых людей.
– Как вы думаете, что это такое? – спрашивает меня Тони, показывая на одну из картинок. – Здесь изображены дворцы мира.
Я сразу же узнаю белые, похожие на крепостные стены. Какое облегчение! Я ведь так боялась, что от меня на викторине не будет никакой пользы.
– Это дворец Потала в Лхасе, – говорю я. – Жемчужина Тибета.
Тони поворачивается ко мне, сложив губы в одобрительную улыбку:
– Ваша семантическая память работает хорошо.
– А с историей России вы знакомы? – интересуется Люк. – Это тема сегодняшнего бонусного раунда.
– Да помогут нам Иисус, Мария и Иосиф! – восклицает Шон.
– Вы сказали – в Лхасе? – спрашивает Тони. – Потрясающе.
Интересно, что именно его потрясло – способности моей памяти или тибетская архитектура?
