— Так-так… Ну, видимо, имеется в виду, что он подворовывал. А кто тут не подворовывает, позволь тебя спросить? Это Восток! Коррупция здесь в порядке вещей!
Уилл прерывисто вздохнул и пошел в решительную атаку.
— Имелось в виду нечто как раз противоположное. Насколько я понял, мой источник намекал на некие положительные черты личности убитого. И не на то, что он, скажем, занимался благотворительностью. А на нечто большее, выходящее из ряда вон…
— А именно? Послушай, Уилл, уверен ли ты, что мы говорим об одном и том же человеке?
— Уверен. Что именно нужно искать, я не знаю. Я лишь передал тебе то, что мне было сказано в Краун-Хайтсе. Этот человек сказал, что как только мы наткнемся на это, оно нам многое объяснит. Ну вот… Собственно, я думал тебе помочь.
— Здесь уже почти ночь.
— Я знаю. С другой стороны, наверняка кто-то из его родственников или друзей еще не спит. Как думаешь?
— Ну… есть тут у меня парочка номеров. Спасибо, дружище. Если я раскопаю что-то новенькое, с меня виски.
— А как я об этом узнаю?
— Все, что я тут кропаю, моментально уходит по телетайпу в наш иностранный отдел.
Они тепло попрощались, и Уилл повесил трубку. Что ж, если Джон ничего не найдет, он обозлится и пожалуется на Уилла начальству. И это может стать последней каплей, которая переполнит чашу терпения Таунсенда. Глядишь, и через недельку Уилл снова окажется в тесной редакции «Берген рекорд». Если, конечно, его туда возьмут…
Он быстро набрал номер Энди и попросил того немедленно передавать ему все, что придет в ближайшие часы от Бишопа.
— Спасибо за вкусный завтрак!
— Черт, извини, я тут звонил…
Тиша стояла на пороге комнаты и небрежно помахивала листком, вырванным из блокнота.
— Звонки закончились?
— Да. Тебе удалось это расшифровать?
— Как сказать. Моя первая версия — о том, что парень просто случайно нажал не ту кнопку, — была с негодованием отвергнута через пять минут. Отправитель, кто бы он ни был, до сих пор проявлял удивительную аккуратность и ничего не делал без тайного смысла.
— И что?
— И тогда я взглянула на сообщение по-новому. Мы получили слово «сорок», в котором две буквы — вторая и последняя — набраны в верхнем регистре. Тогда я подумала, что, может быть, он на самом деле хотел передать нам два слова?
— Какие?
— Первое — «сорок», второе — «ок».
— Тиша, я тебя умоляю…
— Согласна, эта версия тоже никуда не годится. И тогда я поняла, что слов на самом деле три: «сорок», «два» и «пять».
— Ну и что из этого следует, черт побери?
— Но здравом размышлении я пришла к выводу, что нас посылают на угол Сорок второй улицы и Пятой авеню.
— Там Публичная библиотека.
— Именно! Я…
Тиша замолчала на полуслове. Уилл проследил за ее взглядом и увидел вошедшего в комнату отца.
— Какие-нибудь новости?
— Мы получили очередное сообщение. Оно отсылает нас к Публичной библиотеке.
— Может, тебе там назначили встречу? Будь осторожен, Уильям.
— Не уверен, что речь идет о встрече. Пока нам сообщили только адрес. Угол Сорок второй улицы и Пятой авеню. Это все.
— Готов подбросить вас до станции. Не благодари.
Едва он произнес эти слова, как телефон Уилла вновь ожил.
«DARE ТО BE A DANIEL» («Стань Даниилом»).
Уилл молча показал сообщение отцу, потом Тише.
— Мне кажется, я понимаю, о чем идет речь, — вдруг сказал отец. — Что сделал библейский Даниил?
— Вошел в пещеру ко львам.
— Правильно. А что мы обнаружим при входе в нью-йоркскую Публичную библиотеку?
— Точно! Два каменных льва… Но что нам предлагается с ними сделать?
— Все гораздо проще! Он всего лишь хочет, чтобы мы сходили в библиотеку, — нетерпеливо бросила Тиша. — В первом сообщении сообщил адрес, во втором уточнил, куда именно нужно войти.
Телефон вновь завибрировал: «У вас 1 новое сообщение».
Уилл торопливыми нажатиями кнопок вызвал на экран текст. Отец и Тиша смотрели ему через плечо.
«THE FRUIT WILL BE DISCOVERED IN THE ORCHARD OF POMEGRANATES» («Фрукт будет найден в гранатовом саду»).
— Если это новое уточнение, то я должен сказать, что этот тип очень любезен… — желчно пробормотал Уилл. — Черт, едва в конце туннеля забрезжил свет, как мы вновь оказались в тупике!
— Погоди, погоди… Это что-то означает… Всего лишь шифр, который надо разгадать. Нас ли этим испугать?
— Я слушаю твою версию, Тиша.
— Поехали, иначе опоздаете на утренний поезд, — предложил Монро-старший.
В дороге Тиша молчала, преувеличенно сосредоточенно выводя в блокноте какие-то каракули. Уилл не спускал с нее напряженного взгляда. Исписав один листок, Тиша вырвала его, скомкала и отдала Уиллу, а сама принялась за новый. Уилл недовольно сопел.
Время от времени Тиша поднимала на него глаза, и они вновь возвращались к разговору, который вели с короткими перерывами вот уже почти двое суток. О том, что случилось с Уиллом в пятницу. По каким улицам в Краун-Хайтсе он ходил, что видел, с кем говорил. Уилл терпеливо повторял все снова и снова, Тиша задумчиво кивала и вновь опускала суровый взгляд в блокнот.
Озарение пришло, когда они проехали Флэтбуш-авеню и Форрест-Хиллз.
— Ну, как я и говорила, все довольно просто. Это шарада, какие часто публикуют газеты у тебя на родине. — Уилл живо припомнил далекие воскресные вечера, проведенные в постели с Тишей, когда она в перерывах между сексом с увлечением читала английскую прессу. — Меня натолкнули на это слова «будет найден». Так принято говорить в шарадах: «А следующая подсказка будет найдена в холодной реке». Имеется в виду, что нужная нам вещь отыщется в «гранатовом саду», но не в прямом смысле, а в переносном.
— Так, и что?
— Тебе известно, что такое «Pardes Rimonim»?
— Впервые слышу это идиотское словосочетание.
Тиша хмыкнула.
— Это «гранатовый сад» на иврите.
— И что это нам дает?
— Давай сходим в библиотеку и узнаем.
ГЛАВА 37
Воскресенье, 14:23, Манхэттен
Каменные львы равнодушно взирали на толпы людей, жаждущих просвещения и переступавших порог библиотеки в этот воскресный день. Они просто выполняли привычную работу — сторожили вход в хранилище мудрости и знаний.
Уилл любил здесь бывать, его всегда неосознанно тянуло сюда, особенно в первые годы работы в Нью-Йорке. И лишь позже он сумел разобраться, в чем была причина. Живи в Англии, он считал себя молодым человеком весьма прогрессивных взглядов. Однако, оказавшись по другую сторону океана, в железных челюстях Манхэттена, внезапно обнаружил, что не может жить без старой архитектуры. Его мучила отчаянная ностальгия по атмосфере, которая окружала его с детства. В Англии даже самая неприметная деревушка может похвастаться церковью, построенной восемь — десять веков назад. Здесь же не было зданий даже вполовину моложе. Уилл первое время чувствовал себя в Нью-Йорке человеком, потерпевшим кораблекрушение и выброшенным волной на берег необитаемого острова.
