Идите, Хлястиков, идите.
Черт с ним, с Сервантесом, он потерпит, ему, в принципе, все равно, вы только берегите себя, Хлястиков, вы только растите приличным человеком, вы только помните, что ваше профессия – вторая, а не первая древнейшая…
Лаборантка записывает, из учебной части диктуют расписание…
В четверг первая пара – в половине девятого.
А там еще один четверг, и еще, и еще, и затикает, и потечет, и отмерзнет, и липы выбросят клейкие листики, и заиндевелый Михайло Василич стряхнет с плеч снежные эполеты, и будет весна…
В принципе, я пессимист.
В светлое будущее я не верю, но то, что будет весна, – это я вам гарантирую.
Уже неплохо, правда?
Про друга Гошу
Когда впервые возникла идея собрать эти разрозненные записочки в книжку, мои сетевые читатели (в основном – читательницы) просили меня написать про Гошу отдельную главу. Подумав, я решила так и поступить.
Думаю, вы легко угадаете, почему эту главу можно считать отдельной…
Итак, Гоша…
Друг Гоша.
Он появляется в моей жизни в очень напряженный момент.
У отца тяжелая онкология, все уже очень плохо, все рассыпается на части, а мне нужно провести в Москве давно намеченную стажировку для группы иногородних студентов. Почему-то изменяется время их прилета, и я в панике соображаю, что в два часа ночи в Шереметьево прибудут 12 человек, которых не на чем везти в город.
Моя Первая Любовь виртуозно решает проблему: «Записывай. Это номер моего бывшего тренера. Он давно ушел из бокса. Отличный мужик. Ну ты понимаешь. Звони, он все решит!»
Я понимаю. На дворе те самые «лихие девяностые». Малиновые пиджаки, «моторолы» размером с холодильник и люди, «давно ушедшие из бокса»…
Голос в трубке говорит мне: «Не кипеши, все будет. Я подъеду к полуночи, от подъезда позвоню!»
– В подъезде нет автомата, – пугаюсь я.
– Чего нету? А, это… Ничего. Автомат я с собой привезу…
У приехавшего сломанный боксерский нос, цепь на шее толщиной в палец и громадный джип, напоминающий катафалк.
– Как вас зовут? – запоздало интересуюсь я.
– Смотря куда, – звучит ответ. Я оцениваю филологическое чутье собеседника, он оценивает меня. Подумав, сообщает: – Зови Гошей. И вот это вот… На надо «на вы». А то как у прокурора…
Джип выползает из притихшего ночного двора.
– Ну, рассказывай, – приглашает Гоша.
– Что рассказывать? – удивляюсь я.
– Да что хочешь. Откуда ты взялась, например.
Думаю, мы становимся друзьями потому, что ни он, ни я до той поры не встречали в жизни ничего похожего друг на друга.
Какое-то время спустя он расскажет мне про детство в криминальном поселке под Москвой, про бокс, про спившуюся и погибшую мать. Я ему – про университет, Венецию, монастырь кармелиток, про своих студентов. Он будет слушать меня внимательно и недоверчиво, пытаясь примерить мою жизнь к своему опыту. Я довольно скоро пойму, что он очень неглупый человек с очень своеобразным чувством юмора и большим интересом к жизни.
– Что они все делают? – спрашивает Гоша про «людей моего круга».
– Они все очень много работают.
– Например?
– Ну, например… Например… Ну вот Ольга Сигизмундовна, – начинаю я рассказ про любимого университетского профессора. – Она изучает Византию.
– Что это такое?
Да, пример действительно неудачный, что и говорить.
– Как бы тебе объяснить, – мямлю я.
– Мне попроще.
– Ну, в общем, это империя.
– То есть, страна такая?
– Типа того…
– И где она находится?
– Видишь ли…Как бы уже нигде… Она как бы есть, но ее как бы нет.
– Не морочь мне голову. Страна либо есть, либо ее нет. Какая там столица?
– Константинополь, – вздыхаю я, предвидя дальнейшие неприятности.
– Что-то не припоминаю, – говорит Гоша.
– Это Стамбул.
– Что?
– Константинополь. Он как бы находится в Стамбуле.
– Вы все ненормальные? – ласково уточняет Гоша. – Я был в Стамбуле, там нет никакого Константинополя.
Я пускаюсь в рассказы про императора Юстиниана, про династию Комнинов, крестовые походы и прочую ерунду. Гоша слушает внимательно, хмыкает иронически и задает уточняющие вопросы. Потом интересуется:
– Хорошо, а зарплату твоей Сигизмундовне за это все где платят?
– В НИИ Искусствознания.
Не очень глубокая чаша Гошиного терпения переполнена.
– Такого места просто не может быть.
Ну, тут дело проще.
– Сворачивай! – командую я.
Через полчаса мы стоим в Козихинском переулке у известной вывески.
– Так что, все остальное тоже правда?! – изумляется Гоша.
Его жизнь с моей точки зрения устроена не менее причудливо.
Тем более, что на значительной ее части висит амбарный замок: «Этого тебе знать не нужно», – говорит Гоша. Не нужно мне знать подробностей его бизнеса. Впрочем, бизнес интересует меня мало. Человеческие отношения гораздо занятнее.
* * *
Гоша дарит мне цветы. Без повода. Очевидно, где-то в закромах коллективного бессознательного лежит этот постулат: бабе цветы, детям – мороженое. Против бессознательного так просто не попрешь…
Мы идем пить кофе. Гоша вручает мне букет. Нет, наверное, так: Букет. Или даже так: БУКЕТ. Кошмарное сооружение на каркасе с безумными розами и лилиями, прибитыми степлером к каким-то сучьям, вымазанным золотой краской.
– Не нравится? – спрашивает Гоша, оценив мое выражение лица.
– Это очень дорого, – аккуратно отвечаю я.
– И что?
– Когда в следующий раз решишь продемонстрировать мне свою платежеспособность, просто выложи кредитки на стол, я на них посмотрю, порадуюсь за тебя. Не надо для этого издеваться над растениями.
– Значит, не нравится?
– С ужасом думаю, как буду проталкивать его в мусоропровод, когда он завянет.
Гоша хмыкает, рассматривая букет. К столику подходит официантка.
– Это вам, Зинаида, – сообщает Гоша, сверившись с бейджиком на груди у девушки.
– Мне? Просто так?! Такую красоту?!
– Ты поступил очень мило, – комментирую я, когда счастливая Зина уносит букет и приносит нам кофе.
