Сегодня мы ужинаем у родителей Рюи. Анаис недовольна, она хотела взять с собой Адель, но сразу перестает хныкать, увидев подарки, ожидающие ее в гостиной, – томик стихов, пастель, альбом для рисования… Все необходимое для начинающей художницы. Анжело и Элиза плохо знают свою внучку, но о многом догадываются.
Ужин изумительный, беседа тоже. Говорить о Рюи мы избегаем, все внимание отдано Анаис. Анжело счастлив, что внучка попробует сокровища Вёля – устриц, форель, кресс-салат… Поставив на стол сыры, Элиза робко вступает в разговор:
– Если хотите, Ариана, я могу сидеть с Анаис днем, чтобы вы спокойно работали.
Она как будто угадала мою просьбу.
Я с радостью согласилась. Во-первых, мне польстило, что мое занятие – расписывать кору, гальку и старые доски – они считают работой. Вот так-то, Мартино! И потом, работа действительно предстоит титаническая, у меня всего четыре месяца, чтобы запастись товаром, всевозможными произведениями искусства на продажу до открытия магазина. Если Анаис будет целый день путаться под ногами, ничего не выйдет. Не говоря уж о ремонте и пылище.
– Знаете, – добавила Элиза, – я ведь нянька. Всегда была, как и моя мать, и все женщины в роду. Я сижу с малышкой Клеманс, она на месяц старше Анаис, и Полем, двухлетним шельмецом. Анаис подружится с ними, и на будущий год они вместе пойдут в садик.
Анаис – вот неблагодарная! – хлопает в ладоши.
– Можно я возьму с собой Адель?
– Кто такая Адель, детка?
Все смеются. Мы переходим в гостиную. Из окна открывается великолепный вид на Вёль. Я чувствую себя почти в семейном кругу. И убеждаюсь, что сделала правильный выбор, вернувшись сюда.
Элиза убирает со стола. Анжело успокаивает меня:
– Я знаю Жильбера Мартино как облупленного, уверен, он будет с утра до вечера твердить вам, что вы спятили, что никто никогда не станет покупать штучки-дрючки, которые вы расписываете. Имейте в виду, он в этом ни черта не понимает! Его дело – подновлять лавки, которые открываются в мае и закрываются в сентябре. Но вы не такая, как все, детка, вы талантливы. В Вёле зима суровая, но как только дождемся теплых деньков, от курортников у вас отбоя не будет.
Спасибо! Спасибо, Анжело.
Анаис выгребает вещи из гостиной, роется в книжном шкафу, вытаскивает книги и альбомы.
– Нельзя, Анаис.
– Оставьте, пусть…
Анаис раскладывает на ковре иллюстрированные издания, кипы пожелтевших брошюр по местной истории, целую коллекцию старых черно-белых альбомов. Я читаю имена на обложках. Жюль Трюфье, Поль Мёрис, братья Гонкур, Жюль Мишле, Виктор Гюго, Меленг… и, конечно, Анаис Обер.
Удивительно, что Анаис это интересно. Вот ведь маленькая хитрюга – знает, за какие ниточки потянуть, чтобы очаровать деда. Она забирается к нему на колени с брошюрой в руке.
– Кто эта красивая дама?
– Анаис Обер, актриса. Это она открыла…
– Ее зовут как меня, дедуля!
Анжело улыбается. Он не может удержаться и в очередной раз рассказывает об актрисе, ее бегстве из столицы и приезде в Вёль, к водопою. Я спрашиваю, пользуясь случаем:
– Удалось выяснить, почему она так спешно покинула Париж?
Анжело почесывает бороду.
– Увы, нет! Тайна не разгадана и, боюсь, еще долго останется тайной… Наверное, серьезным историкам и без нее есть чем заняться.
Анаис, продолжая листать книгу, перебивает деда:
– А кто вот этот старый дядя с большой бородой?
– Виктор Гюго. Писатель. Как бы тебе объяснить… Ты слышала про горбуна из собора Нотр-Дам?
И продолжает рассказ – для внучки и для меня – о том, как Виктор Гюго любил Вёль-ле-Роз, как с 1879-го по 1884-й приезжал на курорт к своему лучшему другу Полю Мёрису, как в 1882 году устроил большой праздник для всех деревенских детей.
– Вот, Анаис, смотри.
Я наклоняюсь. Тоже хочу взглянуть.
На большой черно-белой фотографии множество детей стоят в каком-то дворе, в центре – старый Виктор Гюго, но Анжело вдруг захлопывает книгу. На какую-то долю секунды в его глазах мелькает паника.
Появляется Элиза с горячим чаем.
Мне почудилось.
Может, и так, но Анжело продолжает держать книгу закрытой. Анаис уже соскочила с его колен, а дед все сидит неподвижно, зажав брошюру под мышкой.
Я уверена: он что-то от меня скрывает!
В следующую секунду уже ругаю себя за глупость. Какая тайна может крыться в старой книге с фотографиями, в снимке, сделанном почти полтора века назад? Смешно! Через минуту я и думать об этом забуду.
Не забыла. Думаю об этом весь вечер.
Я успела запомнить название: «Прогулки в Вёле», книжица издана Ассоциацией за сохранение вёльского наследия. Схожу в библиотеку Вёля, что рядом с мэрией, там наверняка есть экземпляр.
* * *
Возвращаемся к себе уже затемно. На склонах утеса светятся окна вилл, как будто их прорубили прямо в звездном небе. Анаис в восторге: проводить дни у бабушки с дедушкой в компании ровесников – что может быть лучше?! Ей не терпится все рассказать Адели, но бедная черепашка открывает узкие глазки и устало склоняет голову, словно не мы, а она побывала на роскошном ужине.
– В кровать, детка! Расскажешь ей все завтра. Если бы я знала…
В ту самую минуту, когда я закрываю дверь комнаты Анаис, снова накатывает неотвязное и странное чувство: кто-то за мной наблюдает. Ходит следом по всем комнатам.
Идиотка!
Я тихонько приоткрываю дверь.
Стою и говорю сама с собой в холодном коридоре.
Моя дорогая, если хочешь продержаться всю зиму одна в этой конуре, не давай воли воображению.
5
Вёль-ле-Роз, 13 января 2016
Сегодня с утра, вместо того чтобы работать над очередными картинками, я как последняя дура ищу в интернете информацию о знаменитой Анаис Обер. Мартино трудится за стеной и насвистывает мелодии, вторя потрескивающему транзистору, настроенному на «Ностальжи». Джо Дассена с «Индейским летом» сменяет Мишель Сарду с «Любовным недугом».
Тучи сбежали от прилива, и квадрат голубого неба заливает светом лужайку позади дома. В конце садовой ограды маленькая деревянная калитка выходит прямо на дорогу Пюшё, еще одну восхитительную деревенскую приманку для туристов. Рыбацкие домики выстроились вдоль речки, радуя взгляд прохожих кружевными занавесками и безделушками за стеклами низких окон. Берега украшают миниатюрные мостики, кукольные шлюзы и микроводопады. Перед каждым жилищем три ступеньки и причал, так и кажется, что вот-вот мимо проплывут гондолы.
Адель нежится на солнышке, загорая в своей банке. Надо бы найти для нее аквариум или другую емкость, но побольше. Анаис сегодня впервые проводит день у бабушки с дедушкой. Я всячески сопротивляюсь желанию звонить ей каждый час и злюсь на себя: могла бы использовать свободное время более продуктивно – например, порисовать.
