– Лефевр запретил его трогать.
– Та-та-та! Конечно, запретил, там же труп его жены.
Говен решился. Встал и, не тратя время на одевание, как был, без трусов, начал осматривать запертые дверцы. Никаких инструментов у него не было, и он попытался просунуть пальцы в узкие, в несколько миллиметров, щели над дверцами. Безуспешно.
Диана-Перль накинула на плечи одеяло и села на кровать.
– Ну что за недотепа! Меня зарежет первый встречный психопат – только потому, что я вышла замуж за человека, не умеющего обращаться с отверткой.
И тут в кои-то веки раз Говен вспылил. Слегка. На свой лад. То есть произнес три фразы кряду и всерьез, повысив тон. Такого не случалось практически никогда, что давало ему значительный перевес в спорах с женой. При одном условии: чтобы метода оставалась действенной, пользоваться ею следовало крайне экономно.
– Послушай, Диана, давай рассуждать спокойно. Ты сама сказала – тут с тобой не поспоришь, – что этот шкаф – коллекционная вещь и стоит целое состояние. Было бы варварством сломать его из-за смехотворных подозрений.
– А что ты предлагаешь? Пойти к Лефевру и сказать, что в нашей комнате стоит вонь, что пахнет из шкафа и так продолжаться не может?
– Пожалуй, это было бы логично…
Диана-Перль окинула его взглядом, полным ужаса. Сверху вниз, снизу вверх, как будто прикидывала, годится ли это старое голое тело еще хоть на что-нибудь или его пора выбросить на свалку, в лучшем случае – сдать в утиль.
– Да ты просто боишься открыть этот окаянный шкаф!
– Диана, будь благоразумна. История с убийством была игрой. У нас нет никаких объективных причин подозревать этого человека. И тем более нет резона его не слушаться. Он дал нам четкие указания насчет шкафа. Мы отдыхаем, комната у нас прекрасная…
– Если не считать запаха!
– Значит, надо сказать ему об этом! Откуда он может знать? Ты же запретила ему входить в комнату.
Говен взглянул в окно. Рассвет уже забрезжил на горизонте, позолотив волнистый рельеф плоскогорья Ко. Просыпались горы, им, мирным и безмятежным, не было дела до моря, год за годом обгрызавшего кончики их пальцев. По посыпанной гравием аллее шел Лефевр, ранняя пташка, в заляпанном темными пятнами фартуке; в каждой руке он нес по обезглавленному гусю.
Говен кашлянул, задернул занавеску и повернулся к жене. Повысив голос и почти восстав, он возбудился. Началась эрекция, но учитель математики на пенсии постеснялся открыто прикинуть в градусах угол наклона.
Главное было констатировать факт.
Это стало стимулом.
Несколько красных капель… эффективнее голубых таблеток.
– Послушай, Диана, – заключил он в поисках компромисса, – есть только один выход. Давай сегодня копнем глубже, разведаем, поищем улики и какой-нибудь инструмент. Тогда, если к вечеру таинственная мадам Лефевр не объявится, я вскрою этот шкаф.
Диана-Перль опустила глаза в знак капитуляции, бормоча что-то невнятное – мол, до вечера она может и не дожить.
Говен шагнул к ней, его рука скользнула под ночнушку.
В конце концов, если этот рассвет станет для них последним…
– Нет! – осадила она его и вскочила с кровати, кипя энергией. – Нам предстоит расследование! Одевайся, мой Геркулес! (Она скользнула насмешливым взглядом по «анатомии» мужа.) Мой Эркюль Пуаро!
[12]
Весь день, как и собирались, Диана-Перль и Говен посвятили «расследованию». Их главной целью было найти следы мадам Лефевр. Рука об руку прогулялись они вокруг голубятни, как бы между прочим заглянули в колодец, походили туда-сюда по саду.
Лефевр ни о чем их не спрашивал и никуда не отлучался, с утра укрепляя бетонным раствором кирпичную стену одной из надворных построек.
– Он закатает ее в цемент. Точно тебе говорю, вот как только мы уедем, – шепнула Диана-Перль на ухо мужу и крепко прижалась к нему.
Прогулка была бесспорно не лишена приятности, хоть Говен уже не надеялся увлечь жену за голубятню или за самую толстую яблоню.
– Смотри, – вдруг сказала Диана-Перль. – Белье.
– Что – белье?
– Оно так и висит на веревке, с тех пор как мы приехали. Даже если мадам Лефевр уходила рано и возвращалась поздно, как сказал нам ее муж, она бы обязательно белье сняла! Дом содержится безупречно, с чего бы ей проявлять такую небрежность?
Они продолжали поиски, в обнимку, никуда не торопясь.
– Почтовый ящик, Говен. Смотри, он битком набит проспектами и газетами!
Они продвигались все дальше. Под ручку. Лефевр все еще возился с раствором, время от времени улыбаясь им.
Осторожно, делая вид, будто любуются цветочными клумбами, они свернули за сарай и дошли до гаража, кирпичного строения на самом краю усадьбы. Под крышей из листового железа, возле черного внедорожника, оснащенного внушительным «кенгурятником» (Говен не знал, какой марки машина, и впервые видел логотип – растопырившего когти медведя в короне), они увидели яблочно-зеленый «рено твинго».
– Машина его жены! – возликовала Диана-Перль. – Ты думал, что она каждый день навещает свою больную бабушку? Вот тебе ответ – она не покидала усадьбу!
Говен ничего не ответил. Он шагнул в гараж, лавируя между штабелями всевозможного барахла – тут были шины, садовые инструменты, мешки с землей, доски и железные прутья, – и начал один за другим выдвигать ящики большого стола-верстака.
– Осторожнее, Говенчик, – шепнула Диана-Перль, стоя на шухере.
Таким вот, деятельным, чуточку неловким, он очень нравился ей. Мужчина с характером, на свой лад. Мужчина с убеждениями, на свой фасон. Когда через несколько секунд муж вернулся, пряча под пальто гвоздодер, она почти пожалела, что он не повторил предложения насчет любовной игры.
Не в этот раз.
– Теперь все прояснится! – только и сказал он с внезапной решимостью.
Они снова оказались во дворе.
И тотчас замедлили шаг.
Лефевр в облегающей футболке шел им навстречу, поигрывая мускулами и прищурясь на манер Чарльза Бронсона – может, от солнца, светившего в глаза, а может, что-то прикидывая. Двумя руками он прижимал к груди увесистую кувалду – ту самую, которой с утра дробил кирпич, кремень и старый цемент.
Говен стиснул гвоздодер под пальто. Диана-Перль дрожала.
Лефевр остановился в двух шагах от них и вдруг свирепо нахмурился, как будто в одночасье утратил всякую вежливость, а вместе с камнями растрескался и без того тонкий налет цивилизации.
– Вы сегодня никуда не едете?
Говен шагнул вперед и встал между женой и мужиком с кувалдой. Диана-Перль нашла его поведение изумительно рыцарским.
