Лечь. Одной. Или не одной.
Какая разница? Мой магазин всего в нескольких шагах, моя спальня в нескольких ступеньках ведущей наверх лестницы.
Мы идем по улице Виктора Гюго. Проходим мимо блинной Клер. Ставни закрыты, свет не просачивается, все наверняка уже спят. Конечно же, я думаю об Анаис.
Еще тридцать метров.
Наконец мы останавливаемся у моей двери. Поворачивая ключ в замке, я чувствую губы Александра, целующие меня в затылок, его рука уже скользит по моей талии.
Я вхожу. Александр прижимается ко мне.
– Ты не зажжешь свет? – шепчет он мне в шею.
– Нет. Свет нам точно не нужен.
17
Вёль-ле-Роз, 29 января 2016
Александр еще спит в моей постели.
7 часов утра, я уже встала, спать больше не хочется. Пройдясь по комнатам при свете дня, обнаруживаю, что Анаис перед уходом наклеила повсюду на мебель розовые стикеры в форме сердечка.
Ливень маленьких экспресс-стишков.
Много на небе звезд, а я маму люблю еще больше, долго лететь, а я маму люблю еще дольше.
И десятки других подобных.
Я тронута до слез. Анаис как будто угадала, что я буду спать не одна, что в мою постель ляжет мужчина, но ей хотелось быть здесь, когда я проснусь. Наверняка она и в этот раз готовила сюрприз вместе с бабушкой. Анаис видела Александра раз или два – мельком, издалека, когда мы с ним разговаривали. Поздоровалась, опустив глаза.
Мне кажется, он ей не по душе.
Спускаюсь в магазин босиком, в одной длинной футболке. Еще осталось ощущение от давления пальцев Александра на мои бедра, ягодицы, груди. Я почти не помню удовольствия, только чувствую приятную боль в мышцах, ломоту, как после физической нагрузки, равноценной пробежке, сеансу фитнеса или вечеру на дискотеке. Затекшее тело пробуждается к жизни.
Наливаю стакан воды.
Я знаю, что здесь кто-то есть, что чьи-то глаза подсматривают за каждым моим движением.
Кто это?
Дух, разбуженный молотком Мартино? Невидимка, которому известен тайник, оказавшийся не по зубам армии каменщиков? Замысловатая миниатюрная камера, скрытая бог весть где?
Я уверена в одном: за мной кто-то наблюдает. Следит. Может быть, даже бережет.
Внезапно меня отвлекает глухой стук, словно что-то упало. Наверху, прямо над моей головой. По лестнице я поднимаюсь бесшумно. На цыпочках. Затаив дыхание, толкаю дверь спальни.
Александр не спит.
Он стоит в одних трусах, перегнувшись через полки за кроватью. И простукивает стену, ударяя по кирпичам кулаком.
Какая же я дура!
А ведь меня предупреждали. Да и сам Александр признался: все средства хороши, чтобы завоевать доверие местных жителей, чтобы проникать к ним в дома, рыскать, вынюхивать, красть. Разрабатывать многоходовые комбинации, манипулируя чувствами, с единственной целью: найти окаянную рукопись Гюго!
– Вон отсюда, Александр. Вон из моего дома. Сейчас же!
18
Вёль-ле-Роз, 29 января 2016
Сейчас 8 часов утра.
Я кружу по моим семидесяти квадратным метрам. Идти за Анаис еще рано, и вообще мы вчера договорились, что Клер отведет ее прямо к бабушке, когда моя дочка проснется. Она сама это предложила, подмигнув мне.
– Знаешь, Ариана, нежданный гость может и задержаться… Ты лучше и Мартино позвони, чтобы не приходил с утра.
Клер оказалась права по всем статьям. Я попросила Мартино прийти не раньше полудня, вот только гость свалил раньше, чем ожидалось. Невольно вспоминаю Александра, налитые кровью глаза и ярость, когда я полчаса назад выставила его за дверь.
Глаза безумца!
Я собираю одно за другим стихотворения Анаис, чудные розовые бумажные сердечки, и снова ловлю себя на мысли, что она не могла сама придумать эти невероятные строчки. Может быть, Элиза ей подсказала? Впрочем, сомневаюсь… На бабушку это непохоже. Надо сварить себе кофе. Пока фильтруется вода в старенькой кофеварке, рассеянно смотрю в окно на виллы Вёля, прилепившиеся к склону. Легкий туман висит над скалами.
Где-то совсем рядом хлопает дверь.
Мурашки бегут по спине к затылку. Звук донесся от входной двери.
Клер? Анаис? Мартино?
– Кто там?
Нет ответа.
Я тихонько выхожу из кухни, не в силах справиться с нехорошим предчувствием. Кто-то вошел в дом, кто-то прячется в моем недоремонтированном магазине, и на сей раз это не призрак и не голос в телефонной трубке.
– Есть… Есть тут кто-нибудь?
Слова застревают в горле.
– Кто…
Больше я ничего сказать не успеваю. За моей спиной возникает тень. Я отчаянно пытаюсь отскочить. С грохотом падает полка с десятком недавно расписанных кусков коры. Неделя работы коту под хвост.
Но сейчас это заботит меня меньше всего.
Тень ловит меня. Я вырываюсь, обдираю пальцы о камень стены. Две руки ползут к моим плечам, потом хватка ослабевает: одна тянет меня за волосы, откидывая назад голову, вторая зажимает рот.
Тень нависает надо мной, сильная, безжалостная. Жгучая боль. Пытаюсь вывернуться, задыхаюсь. На меня с широченной улыбкой смотрит Александр. Он удерживает меня за волосы еще несколько долгих секунд, как будто хочет сломать шею. Я чувствую, что позвонки вот-вот хрустнут, один за другим. Вдруг он с размаху бьет меня по лицу.
Я оседаю на пол, откатываюсь на пивные бутылки, которые оставил здесь Мартино. Они разбиваются о стену.
Я кашляю, не в состоянии произнести ни слова. А Александр уже рядом, наваливается сверху, у него в руке тряпка. Он запихивает ее мне в рот. Губы кривятся в усмешке.
– Ну, красавица моя, захочешь ответить – кивнешь. Если тебе есть что мне сказать, выну кляп.
Господи, на какого психа я нарвалась?
– Мне не понравилось, красавица, совсем не понравилось, как ты меня вышвырнула.
Он давит ногой расписанные куски коры, лаковые узоры на гипсовом фоне. Кошечки, солнышки, скалы, черепашки перемешались с осколками пивных бутылок.
Я смотрю на обломки под его ногами. Он знает: я поняла.
– Полно, милочка, ты же не станешь закатывать истерику из-за какой-то черепахи. Это была, скажем так, торжественная встреча в Вёль-ле-Роз. Чтобы ты быстрее освоилась, если угодно. У меня были большие надежды на этот дом. Ты, надеюсь, в курсе, что в нем ночевала Анаис Обер в 1826-м? Где еще она могла спрятать рукопись Гюго? И вот являешься ты, делаешь ремонт, хочешь снести стены. Чудо, да и только! Вся охрана в доме – молодая красотка, ее малявка да черепаха. Я был прав, а? Ты нашла письмо Меленга! Но теперь пора поговорить серьезно. Где рукопись Гюго?
