Когда по окончании восьмилетнего труда археологи наконец закончили раскопки, Савицкий подал прошение о переводе в Нукус. Продолжая собирать каракалпакские изделия, одновременно с этим он стал обучать местных художников. Чтобы делать это как следует, он стал подумывать о создании художественного музея, и после многолетних переговоров ему наконец удалось убедить местные власти раскошелиться. В день 1 мая 1966 г., когда впервые открылись двери художественного музея в Нукусе, Савицкий оставил собственное искусство. Он не верил в то, что можно совмещать ремесло серьезного художника и директора музея.
Музей стал самой жизнью Савицкого. Ночами он спал всего по нескольку часов, мало ел и не имел почти никакого имущества. У него не было времени на создание семьи, ведь всю свою энергию он направлял на руководство музеем и коллекционирование искусства. На протяжении многих лет пребывания в Центральной Азии Савицкий сделал одно важное открытие: вокруг него в своих студиях и квартирах проживали вдовы многочисленных полузабытых художников, оставивших после себя огромные сокровища, которые, как оказалось, ни у кого не вызывали ни малейшего интереса. После ужесточения сталинской власти в 1930-х годах цензуры удалось избежать только назидательному виду искусства, отражавшему идеализированную советскую реальность, – так называемому социалистическому реализму. Однако советские художники не были столь ограниченными, как сама советская власть, среди них было и огромное количество одаренных, чьи картины вдохновлялись европейским авангардом, кубизмом, дадаизмом, сюрреализмом и дру гими современными направлениями. Их работы не выставлялись, они были подальше упрятаны в сундуках и на чердаках.
В 1960-е годы цензура была менее жесткой, чем при Сталине, и Савицкому это служило только на руку. Он принялся отыскивать студии и родственников умерших художников и охотиться за их секретными работами, созданными в 1920-х и 1930-х годах. Поначалу он сосредоточился на Узбекистане, где в тот момент нашло прибежище немало русских художников, однако постепенно расширил поиск, включив в него Москву. Савицкий то и дело натыкался на истинные сокровища: как работы кисти известных художников, например, Урала Таншикбаева, так и совершенно неизвестных, как Константин Суржаев. Савицкий приобретал огромное количество, целые тысячи картин, которые правительству казались слишком пестрыми, слишком экспрессионистскими, слишком критичными или чересчур экспериментаторскими. Некоторые из произведений были в плохом состоянии и требовали серьезной реставрации, которую Савицкий часто сам же и проводил. Так, например, ему удалось спасти одну из картин, вызволив ее у вдовы художника, когда та заделала ею дыру на крыше. Во время войны семья художника Александра Волкова, чтобы насмерть не замерзнуть, была вынуждена топить картинными рамами печь. Когда Савицкий пришел к ним, он увидел в каком критическом состоянии находятся работы. Семейство очень обрадовалось, узнав, что кто-то все еще интересуется искусством Волкова, и Савицкому подарили всю коллекцию. Перевезя ее в свой музей в пустыне, он привел все в порядок.
Музей в Нукусе быстро завоевал хорошую репутацию по всему Советскому Союзу, а о великолепном вкусе Савицкого скоро стало известно всем. Кроме вкуса он еще обладал особым талантом убеждать людей, ему удалось уговорить даже самых скептически настроенных старых вдов передать ему работы их мужей. Его друзья и коллеги дали ему прозвище «приятель вдов». Савицкий назначал оплату художникам и их родственникам согласно имеюшимся у первых талантам, в особенности его заботило оказание материальной помощи бедным вдовам. При отсутствии наличных, что случалось довольно часто, он передавал написанную им от руки расписку в том, что он, директор Художественного музея в Нукусе, обещает выплатить причитающееся. На удивление, часто они соглашались, и, как только у Савицкого снова появлялись деньги, он тут же выплачивал все, что задолжал.
Из-за большого количества собираемых Савицким работ у местных каракалпакских властей никогда не было достаточно средств, потому что он постоянно превышал выделенный бюджет. Ему неоднократно рекомендовали прекратить покупку новых произведений искусства, но остановиться он уже не мог. Как ни странно, ему всегда удавалось выходить сухим из воды. Но еще более странно, что он умел использовать государственные деньги на покупку тысячи произведений искусства, выходивших за рамки требований машины назидательной пропаганды, не говоря уже о полотнах художников, которые к тому времени еще не были реабилитированы. Подобный музей никогда бы не выжил в Москве или Ленинграде, но в Нукусе проверка была нестрогой. Когда время от времени к Савицкому все же являлись инспекторы, он убирал подальше с глаз наиболее спорные картины. Облачаясь в свой единственный костюм, он проводил для гостей дружественную экскурсию. По тактическим соображениям отдельные произведения были помечены графой «Неизвестный художник». Когда в 1982 г. музей экспонировал рисунки Надежды Боровой из ГУЛАГа, куда она попала в 1930 г. и провела там семь лет, в тексте каталога указывалось, что на рисунках изображены вымышленные сцены из повседневной жизни нацистских концлагерей. В 1983 г. Савицкий серьезно заболел. Он продолжал работать, как раньше, хотя уже едва мог дышать. В конце концов его лечащий врач Сергей Эфуни против воли госпитализировал его в одну из московских больниц. После серьезного обследования врачи пришли к выводу, что пациент не страдает ни раком, ни туберкулезом, а причина его заболевания кроется в запущенном склерозе, вызванном многолетним неосторожным обращением с опасными химическими веществами. Савицкий поклялся, что он использовал только традиционные методы очистки древних бронзовых предметов и не использовал никакой формы защиты во время изготовления формалина в своей мастерской. Теперь его легкие совершенно никуда не годились.
– Но я ведь не могу вот так взять и умереть, доктор, я все еще должен художникам и вдовам полтора миллиона рублей! – протестовал Савицкий, когда врач зачитал ему смертный приговор.
Будучи мудрым человеком, доктор Эфуни время от времени давал Савицкому возможность вый ти из больницы, которую тот использовал для посещения московских студий и пополнения своей коллекции. Его больничная комната была оборудована под офис; даже здесь директор музея продолжал до последних дней вести переписку, отправлять властям просительные письма, принимать у себя дарителей картин и рисунков.
В июле 1984 г., за восемь дней до своего 68-летия, Игорь Савицкий скончался. За восемь месяцев пребывания в больнице ему удалось собрать для своего музея в Нукусе два контейнера, заполненных произведениями искусства, редкими книгами и антикварной мебелью.
29-летняя Мариника Бабанасарова, внучка первого президента Каракалпакстана, дружила с Игорем Савицким. По завещанию Савицкого она приняла на себя роль директора музея и остается им по сей день. После распада Советского Союза музей приобретает все большую известность среди любителей искусства во всем мире. Он ежегодно принимает 4–5 тыс. посетителей, что, разумеется, не идет ни в какое сравнение с Лувром, который в среднем посещает около 15 000 человек в день, однако, учитывая, мягко говоря, периферийное месторасположение музея, это – крупное достижение. Савицкий мечтал о том, чтобы любители искусства могли бы прилетать из Парижа, чтобы увидеть его музей. Тогда друзья над ним смеялись, но сегодня его мечта сбылась.
