Абиджан уже несколько недель живет вместе со своей семьей в лесу. Вся семья, включая крошечную двухлетнюю дочку, помогает собирать, чистить и промывать орехи. Для меня было большой загадкой, как родители вместе со своими четырьмя детьми помещаются в одной малюсенькой полиэстеровой палатке по размеру чуть больше фольксвагена. Под палаточным полотном скрывались матрасы самых разнообразных расцветок, одеяла, кастрюли и продукты. Несколько кур неторопливо прохаживались вокруг палаточных колышков. Стоял, привязанный к дереву, принадлежавший семье осел. В лес переехали даже собака с кошкой.
Из-за обветренного лица Абиджан выглядел старше своих 45-ти. Никак не улучшали ситуацию и золотые зубы, и выдающаяся вперед челюсть. Однако он обладал стройным и мягким телом 20-летнего, жилистыми, сильными руками и ногами. Помогая себе веревкой, он вскарабкался на одно из деревьев словно обезьяна. Вскоре виднелся только его темный силуэт, мелькавший в тридцати метрах над землей где-то далеко в кроне дерева. Он осторожно прошелся по одной из ветвей. Она легко сгибалась, но не сдавалась. Когда он уже почти приблизился к концу, ветка под ним согнулась в дугу, а он, присев на корточки, стал раскачиваться вверх-вниз. Воздух наполнился листьями и грецкими орехами. Дети кинулись собирать зеленые, морщинистые, разлетевшиеся по земле плоды. Прежде чем орехи поступят в продажу, их необходимо очистить и промыть. Детские ручки уже почернели от красящего вещества.
– Разве это не опасно? – поинтересовалась я у Абиджана, когда тот спустился вниз.
– Совсем нет, если у вас есть уважение к дереву, – ответил он. – Бывает, что молодые люди падают и получают травмы, но это почти всегда происходит из-за их небрежности. Слава Богу, со мной ни разу не было ни одного несчастного случая.
Всего у семьи в распоряжении 120 деревьев, с которых они собирают по 500 кг орехов в урожайный год. В начале осени цена за килограмм составляет 60 сомов, примерно семь норвежских крон. В стране, где внутренний валовой продукт на душу населения – 7000 крон в год, дополнительный доход от продажи орехов довольно значительная статья. Сами семьи практически не позволяют себе ни одного орешка, отправляя все на продажу. Подожди они до декабря, когда наступает высокий сезон, им бы удалось удвоить выручку, но только у некоторых есть такая возможность.
– Ну разве это не здорово – пожить в лесу? – спросила я у старшего сына лет двенадцати.
– О, да! – ответил он, просияв. – Орехи – это деньги, много, много денег!
Подобно большинству жителей Арсланбоба, Абиджан и его семья – узбеки, а не киргизы. Согласно информации, полученной в местном турагентстве, такой демографический состав арсланбобского общества также объясняется легендой. Много сотен лет назад одна узбекская принцесса вышла замуж за киргизского короля, и в качестве признательности король подарил Арсланбоб отцу принцессы. Вот так и произошло, что Арсланбоб стал узбекской деревней, хотя большинство соседних поселков населяют киргизы.
Вне зависимости от правдивости этой легенды, Арсланбоб – хороший пример того, насколько запутанными могут быть границы в странах Центральной Азии. Было бы естественным предположить, что киргизы живут в Киргизстане, стране киргизов, а узбеки в – Узбекистане, на земле узбеков, и т. д. Однако это не так. Почти половина туркменов Средней Азии живут за пределами Туркменистана, многие – в Афганистане и Иране. В Афганистане проживает больше таджиков, чем в Таджикистане, к тому же таджикский язык – основной язык находящихся в Узбекистане Самарканда и Бухары. Узбеки составляют шестую часть населения Киргизстана и как минимум одну пятую часть населения Таджикистана.
Нелегкой задачей для советских картографов оказалось наведение порядка в этой среднеазиатской мозаике разнообразных народностей, языков и племен. Вплоть до 1924 г. русские управляли Центральной Азией как одним крупным регионом. Вне сомнения, русским было хорошо известно, что народности Центральной Азии относятся к различным племенам и культурам, но они не хотели еще больше запутывать ситуацию. Бывало, что здешние жители даже не знали собственной национальности. По данным переписи населения 1926 г., люди, как правило, могли указать свое племя и генеалогию, но при этом им не всегда удавалось ответить на вопрос, кто они по национальности – узбеки, киргизы или таджики.
До того как в конце XIX в. здесь появились русские, Туркестан никогда не был организованным обществом, и вплоть до 1991 г. все территории, которые в наше время занимают пять бывших постсоветских республик, не были национальными государствами со строго очерченными границами. Новые страны приняли границы, определенные при Сталине в 1920-х и 1930-х годах, хотя они не сложились исторически. Если бы русские следовали гибким границам ханских пределов, то Узбекистан следовало бы разделить на три государства. Вместо этого советские власти предпочли следовать этническим и языковым рубежам, не слишком заботясь о том, чтобы карта полностью соответствовала реальности.
Интересным остается вопрос: зачем вообще советским властям разделять Туркестан на пять республик? Можно предположить, что это отчасти связано с коммунистическим взглядом на национальную общину. Посчитав это важным этапом в деле развитии мировой революции, они решили использовать гражданство в качестве организующего принципа всего союза. Возможно, это также было связано со страхом перед объединением туркестанских мусульман под началом пантурецкого национализма. Преувеличивая языковые различия населения Центральной Азии даже в тех случаях, когда сходства было гораздо больше, чем различий, как, например, между киргизским и казахским языками, а также подчеркивая различия в культуре и истории этих народов, советская власть стремилась искусственно создать языковые и культурные барьеры между центральноазиатскими племенами.
И эта стратегия сработала. На протяжении всего советского периода пять центральноазиатских республик больше контактировали и торговали с Россией, чем друг с другом. Вплоть до сегодняшнего дня «станы» поддерживают более тесные связи с Россией (как экономически, так и политически), чем между собой. Членство в Евразийском экономическом союзе Казахстана, а вслед за ним Киргизстана и Таджикистана в первую очередь сблизило их с Москвой еще больше, отнюдь не укрепив сотрудничества друг с другом.
Как я уже упоминала, границы между различными народами были довольно приблизительными. Учитывая, что народности проживали практически вплотную, если бы эти границы определяли этнические линии с большей точностью, то пришлось бы перемещать сотни, если не миллионы людей. Сталина такая задача совсем бы не смутила, однако Центральную Азию он все же решил оставить в покое. Разделяй и властвуй! – приказала Москва.
В плодородной Ферганской долине, на пересечении Таджикистана, Киргизстана и Узбекистана, границы выписывают на карте запутанные зигзаги. Здесь на протяжении веков проживали бок о бок киргизы, таджики и узбеки. В советские времена большие территории, в основном населенные узбеками, оказались на киргизской стороне границы. Когда в 1929 г. Таджикскую Советскую Социалистическую республику отделили от Узбекской Советской Социалистической республики, несколько сотен тысяч таджиков оказались на узбекской стороне, а узбеки – на противоположной. Чтобы напустить еще больше туману, в Киргизстане были созданы небольшие таджикские и узбекские анклавы, а в Узбекистане – киргизские. В наши дни эти анклавы представляют для местных жителей существенную проблему, потому что их постоянно приходится объезжать. В советские времена посты пограничного контроля были простой формальностью, поэтому ни границы, ни анклавы на практике не создавали никаких проблем. По мере необходимости республики могли арендовать друг у друга землю, а жители свободно навещали находившихся в соседних республиках родственников.
