— О друг мой, — отвечала Сильвандир с очаровательной гримаской, — а не кажется ли вам, что такое путешествие продлится слишком долго?
— Хорошо, хорошо, моя дорогая! Не надо больше об этом говорить, пусть все будет так, как вам угодно.
Однако Сильвандир была необычайно довольна, что ее не уличили, и потому не стала упорствовать в отказе; к тому же она подумала, что, отправившись вместе с мужем в далекое путешествие, она, пожалуй, заденет этим тщеславие маркиза де Руаянкура, только что сильно задевшего ее чувство к нему, и, так как ей очень хотелось отомстить неверному любовнику, она сказала шевалье:
— Нет, друг мой, нет, я не стану лишать вас и да и себя такого удовольствия; кроме того, я дала себе слово неизменно стараться угождать вам. Приказывайте же, и я охотно подчинюсь.
Шевалье с трудом сдержал радость, распиравшую его грудь. Он занялся приготовлениями к отъезду, однако, как он ни торопился, маркиз де Руаянкур и Сильвандир успели за это время помириться.
В одно прекрасное утро маркиз сказал д'Ангилему и его жене, что готов поехать вместе с ними в Прованс.
Роже это никак не устраивало; тем не менее он сделал вид, будто с восторгом принимает предложение Руаянкура, но, ссылаясь на различные дела, стал оттягивать день отъезда.
Он надеялся, что не сегодня-завтра между любовниками произойдет новая ссора, и она приведет к новой распре между ними.
И он не ошибся.
Вскоре шевалье перехватил второе письмо маркиза де Руаянкура: тот сообщал Сильвандир, что немедленно уезжает в Утрехт, чтобы их разрыв не мог на сей раз закончиться, как прежде, примирением.
Сильвандир тщетно пыталась скрыть свою досаду; Роже без труда замечал следы раздражения на лице жены и догадывался о том, что творится у нее на душе.
В тот самый день, когда маркиз де Руаянкур отбыл в Голландию, она первая заговорила с мужем о поездке в Прованс.
«Клянусь честью, — сказал себе Роже, — до сих пор мне приходилось играть самую смехотворную и самую унизительную роль на свете. Но, слава Богу, час расплаты близок!» И он поспешно ухватился за слова жены, а так как все приготовления к отъезду были давно закончены, то уже на следующий день, первого июня 1713 года наши супруги, казалось влюбленные друг в друга, точно два голубка, покинули Париж.
XXVI. О ТОМ, КАК РОЖЕ И СИЛЬВАНДИР СОВЕРШИЛИ ОЧАРОВАТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОВАНС, И О ТОМ, ЧТО ИЗ ЭТОГО ВОСПОСЛЕДОВАЛО
Роже столь мастерски играл свою рольку, как говаривал достопамятный король-католик Карл IX, что ко дню отъезда шевалье из Парижа все только и говорили о его любви к жене. Все принимали эту любовь всерьез, даже д'Эрбиньи, даже Кло-Рено, даже Шастелю: они везде и всюду повторяли, что если королю с помощью Бастилии так и не удалось превратить герцога Ришелье в примерного супруга, то замок в Шалоне-сюр-Сон куда более споспешествовал желанию великого монарха внести мир и покой в супружескую жизнь шевалье д'Ангилема.
Кретте и тот был обманут поведением своего друга и поверил всеобщей молве; маркиз понимал, на что способна красивая женщина, решившая настоять на своем, и всякий раз, когда он виделся с мадемуазель Пуссет, он советовал актрисе учиться у Сильвандир, которую именовал величайшей кокеткой столицы.
— Чего стоили все эти громкие разговоры о мести! — говорил маркиз. — Они, увы, только сотрясали воздух. Бедный Роже! Он грозился истребить всех вокруг, а теперь впал в другую крайность. Впрочем, он, пожалуй, поступил очень умно, и все же, клянусь, пример шевалье д'Ангилема еще больше укрепляет меня в решимости не отказываться от свободы и оставаться холостяком!
Так или приблизительно так рассуждали в парижских салонах.
Между тем шевалье и его супруга были уже на пути в Прованс; через два дня после отъезда из столицы они прибыли в Шалон. Роже хотел посмотреть, какое впечатление произведет на его жену вид тюрьмы, где он был заточен. В потому он повез ее прямо к замку.
— Зачем, — спросила Сильвандир, два или три раза взглянув на крепостные стены, — зачем вы показываете мне это отвратительное сооружение?
— Именно здесь, душа моя, я пробыл целых одиннадцать месяцев, покамест вы искали меня по всему свету, — отвечал шевалье.
Сильвандир состроила прелестную гримаску, словно желая сказать:
«Черт побери! Как бы ни был любезен комендант, сидеть в этом каменном мешке, должно быть, не слишком весело».
— О да, — продолжал Роже, словно угадывая мысли жены, — о да, я тут очень страдал, и не столько оттого, что был в заточении, сколько оттого, что был вдали от вас.
— А мы-то и не подозревали, что вы томитесь здесь! — воскликнула Сильвандир.
Это «мы» показалось шевалье просто очаровательным.
На следующий день супруги д'Ангилем прибыли в Лион, где задержались дня на два или на три. Шевалье, неизменно внимательный к жене, не мог допустить, чтобы она чересчур уставала в дороге.
За эти дни Роже и Сильвандир побывали в церкви Богоматери Фурвьерской, куда они ездили на поклонение к одной из самых прославленных французских мадонн, чье предназначение — поддерживать любовь и согласие между супругами, ежели таковые царят между ними, и возрождать согласие и любовь, ежели их больше нет.
Читатель, разумеется, понимает, что то была ненужная предосторожность, поскольку дело касалось Роже и Сильвандир: ведь они страстно любили друг друга и могли не опасаться, что их взаимная привязанность внезапно ослабеет.
После своего пребывания в Лионе, которое ничем не отличалось от их пребывания в Шалоне, супруги покинули вторую столицу Франции; они продолжали свое путешествие и ненадолго останавливались в Балансе, Оранже, а затем в Авиньоне.
Как было не заехать в Авиньон?! Как было, попав туда, не посетить источник в Воклюзе?! Да это было бы кощунственным преступлением против поэзии!
А ведь в те времена любовь была как нельзя более поэтичной и весьма пасторальной, влюбленные той поры восторженно любовались холмами, долинами, источниками… Читайте «Астрею» и «Клеопатру»!
Итак, наши супруги совершили паломничество к источнику в Воклюзе, подобно тому как незадолго до того они совершили паломничество к Богоматери Фурвьерской в местный собор; после этого Роже всю дорогу называл Сильвандир своей дорогой Лаурой, а она называла его своим прекрасным Петраркой.
Нищие, которым они подавали милостыню, умилялись при виде этой образцовой супружеской четы.
Продолжая свое путешествие, Сильвандир и Роже прибыли в Арль. Им хотелось осмотреть знаменитые развалины — главную достопримечательность города, который одно время оспаривал у Византии титул владыки мира. Если бы не мистраль, то, по мнению ученых мужей, Арль ни в чем не уступал бы Константинополю.
Однако в это время жителей города куда меньше занимало то, что происходило в древности, нежели то, что случилось всего две недели назад.
