– Какого рода? – спрашивает Голгофский.
– На одну химеру уходило по сотне индюшек, и с каждой нужно было проводить отдельный ритуал, причем быстро. Когда работали по Англии, на ту же мощность ноофрески хватало двух-трех больших свиней. Но американские химеры и правда выходили более прочными. Они держатся с восьмидесятых.
Голгофский отмечает эту «мощность ноофрески», но не задает вопроса – термин интуитивно ясен. Использование птицы вместо крупных животных тоже не удивляет: понимавшие в долговечности египтяне не зря возились с лягушками и черепахами. Но кое-что остается непонятным.
– Вот вы говорите, политкорректность, левый вектор. Но ведь это, так сказать, общественная жизнь. Выборы, экономика, война – это ясно. Но вы занимались еще и культурой?
– В последние годы мы работали исключительно по западной культуре. Вносили в нее несущественные на первый взгляд, но глубокие и необратимые коррективы.
– Зачем это было Изюмину?
– В этом и состоял его адский план. Западные спецслужбы хорошо понимали, что в двадцать первом веке нет никакой разницы между культурными процессами и военными действиями. Поэтому они много занимались нашей культурой и через своих агентов влияния в целом контролировали ее повестку. Вот только за процессами в собственной культуре они практически не следили. Были очень самоуверенны. Американская душа оказалась беззащитна перед ноосферной атакой через полюс просто потому, что такого никто не ждал. Это был Перл-Харбор духа, причем многолетний.
– Удар в спину?
– Вот именно. Отравленным, я бы сказал, хвостом. Задачей Изюмина было прорыть в здоровой и рациональной американской психике как можно больше абсурдных нор и дыр, постепенно превращая ее в нечто среднее между прогнившим термитником и передержанным сыром «рокфор». Изюмин объяснял начальству, что объем внедренного в американскую культурную норму абсурда и левого идиотизма в какой-то момент станет критическим, и количество перейдет в качество. И американская культура просто… – В.С. щелкает пальцами в поисках слова, – implode, обрушится внутрь самой себя. И тогда Россия восторжествует…
– Хм, – говорит Голгофский, – допустим. Но как вы могли придумывать все необходимые смысловые конструкции? Ведь для того чтобы нормально работать по чужой культуре, надо в совершенстве ее понимать.
В.С. несколько секунд глядит на Голгофского, потом снисходительно усмехается.
– Здесь служили люди, которые понимали ее лучше любого американца, уверяю вас… Но давайте поговорим об этом позже. Завтра или послезавтра.
Он дает дрону команду на возвращение.
– Все, уезжаем… А то мало ли…
***
Голгофский встречается с В.С. еще один раз.
Ему стыдно за себя, потому что он обманывает доверившегося ему человека, и за В.С., поскольку тот, как ни крути, предатель своей страны. Сложное положение, и Голгофский был бы рад избежать его… Но иначе доступа к нужной информации не получить. Путь к дереву познания, как и на заре истории, лежит через грех.
Из рассказа информатора Голгофский узнает, что все семидесятые и восьмидесятые в Америку просачивались замаскированные под выезжающих евреев агенты КГБ и ГРУ – государство тихонько снабжало их требуемым «пятым пунктом», как в те годы называли графу национальности в документах.
Приветливая и доверчивая Америка, улыбаясь, встречала курносых блондинистых «евреев», которые ныряли в великий плавильный котел, но и не думали честно в нем плавиться по примеру Арнольда-терминатора. Тихонько отгребая в сторону, они затаивались среди шлака и следили оттуда за происходящим холодными водянистыми глазами.
Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Майами, Чикаго, Детройт… Нет, эти ныряльщики не были спящими агентами, ждущими активации из Москвы. Их миссия была куда коварней. Пропитываясь чужой культурой, они постигали ее мельчайшие нюансы, становясь неотличимыми от американцев в восприятии реальности. Они, собственно, и становились американцами – но это были американцы с двойным дном.
Вот только арестовать их было не за что. Они не нарушали американский закон. В нужный час по свистку из центра они паковали чемодан, летели назад в Россию – и поступали в штат Изюмина. А вот там, там…
– Дело в том, что в культурном смысле Россия тех лет была весьма близка к Америке, – откровенничает В.С. – Люди слушали ту же музыку, читали те же книги, смотрели те же фильмы. Молодежный жаргон состоял в основном из искаженных английских слов. Россия была своего рода недоамерикой, изо всех сил старающейся пролезть в америки настоящие. Это было и смешно и трагично – но одним из побочных эффектов такого положения дел была почти общая для двух культур ноосфера…
«А это, – пишет Голгофский, – означало, что созданную в России ноофреску можно было сделать видимой для миллионов американцев – как гениально догадался в позднее советское время молодой еще Изюмин. И никто даже не подумал бы, что имеет дело с подрывной работой другой страны…»
Это было великое открытие. Толстовские фермы, британские советы, отделы культуры при российских посольствах и прочие конторы прикрытия устарели мгновенно и навсегда. Саудовские эмиссары, приезжающие мутить небо на курбан-байрам – тоже. Россия вырвалась далеко вперед в гонке самых секретных и страшных вооружений.
– Какую задачу ставил перед собой Изюмин? – спрашивает Голгофский своего информатора.
– Разумеется, сокрушить Америку, – отвечает В.С. – Но он понимал, что с такими здоровыми и вменяемыми людьми, какими были американцы конца двадцатого века, проделать подобное будет сложно. Поэтому его задачей было разрушить то главное, что делало Америку Америкой – ясный, рациональный и свободный американский ум. В идеале он хотел превратить США в такое же тупое и лживое общество, каким был Советский Союз семидесятых. Задачей Изюмина было свернуть свободу слова и создать в Америке омерзительную и душную атмосферу лицемерия, страха и лжи, погубившую Советский Союз. С той же аморалкой, парткомом, кучей запретных тем и избирательным правосудием – с поправками на американские реалии, конечно, но все же.
– Как это пришло ему в голову?
– Изначально это была идея одного старого масона из ГУЛАГа, – отвечает информатор. – Воспроизвести в Америке, как он выражался, советский астральный воздух.
Голгофский хмурится.
– Вы это серьезно?
– Изюмин говорил так – глаза боятся, а руки делают…
– И как по-вашему, это удалось?
– А то вы не видите. Еще как. Можно смело считать генерала Изюмина главным архитектором современной американской культуры. Во всяком случае, того, что отдает в ней тяжелым идиотизмом, лицемерием и психопатией – а это, как вы понимаете, почти все, из чего она сегодня состоит. За последние двадцать лет Изюмин превратил американскую культуру в такую, знаете, чокнутую бензопилу, которая пилит пополам саму себя – и американские мозги заодно. Никто не смог ему помешать.
