Ему пишет некий/ая «Уточка 023» (типичнейший траповский ник). С первых же строк Голгофский понимает, что нашел информатора.
Общение строится по простому принципу: значимая фраза встраивается внутрь трансгендерного трепа для маскировки от одушевленного наблюдателя, которому будет скучно читать эти излияния целиком; ключевые термины разбиваются на слоги, чтобы их не видели сетевые роботы.
Диалог занимает в книге Голгофского пять страниц; мы приведем только пару цитат, чтобы передать общую атмосферу.
Уточка 023: «Куда надо правильно мазать Эстрожель? У меня небольшая жировая складочка. Продам инфу по но_офре_скам дорого. На предплечья мазал тоже, там следов не осталось».
Голгофский: «Эффективнее по практике мазать на живот, если не очень жирный. Можно на бедра, но будут пятна на одежде. Проект Изюм&ина? Главное не раньше чем через 10–11 часов после последнего намазывания».
Уточка 023: «А какой шанс стать ламповой тяночкой за полгода, если мну сорок? Его самого. Упарываю синестрол и эстрадиол».
Голгофский: «Низнаю, зависит от сабжа. Что нужно? Скинь свою фоточку или давай встретимся».
Уточка 023: «Нужен нормальный гайд по развитию оргазма от стимуляции простаты, технику «мост» знаю. Аванс, гарантии экстракции и обустройство по типу «Tamarind seed». И, конечно, попрыгать голенькими вместе».
Голгофский лезет в сеть. «Tamarind seed» – это кино 1974 года про советского перебежчика Feodor Sverdlov, которого играет Омар Шариф – в конце фильма тот заселяется в неплохой домик где-то в свободном мире, куда к нему едет пожилая англосаксонская тянучка модели «true blue». Намерения и аппетиты Уточки 023 понятны.
Голгофский чувствует, что дальше начинаются танцы на минном поле и он рискует жизнью всерьез – но инстинкт исследователя побеждает. Голгофский решает вступить в игру. С массой предосторожностей он назначает неизвестному встречу в центре Москвы.
«Попрыгать голенькими вместе…»
***
Голгофский тщательнейшим образом готовится к встрече. Главная его головная боль – это верный выбор одежды.
«Как должен одеваться британский разведчик? – вопрошает Голгофский. – Нет, не обрыдлый рекламный агент британского имериализма с двумя похожими на яйца нулями перед до странности небольшим острием (верно, втайне упарывает синестрол и эстрадиол). Хоть его и играют по очереди все топовые токсично-маскулинные символы неоколониального англо-саксонского патриархата и белой мужской привилегии, в реальном мире такого клоуна в бабочке примет первый же встречный опер. Как выглядит настоящий сотрудник британской разведки, крадущийся по холодной и неприветливой московской улице? Особенно когда он не хочет, чтобы его взяли под локти и поволокли в Лубьянка призон?»
Отрадно видеть, что даже зачерствелое сердце Онана-Варвара открывается прогрессивным ветрам, когда возможен моральный профит. Но Голгофский тут же возвращается в свой обычный модус, куда мы за ним не пойдем: пространные размышления и отступления нашего автора на тему современной мужской моды опущены, поскольку отдают махровой гомо- и трансофобией.
В конце концов Голгофский останавливается на длинной стеганой рубашке на ватине («на улице мороз, но англичанин оденется именно так»), рогатом войлочном шлеме («англичане ироничны») и сапогах-казаках. Разумеется, Голгофский берет на дело свою знаменитую трубку «Данхил».
Встреча происходит на Тверском бульваре.
Уточка 023 – это остроносый и остроусый чернявый мужчина лет сорока-пятидесяти; в нем чувствуется что-то, как таинственно формулирует Голгофский, «гуннско-сарматское» (интеллектуал калибром поменьше сказал бы просто – «похож на молдаванина»).
Уточка одет под пожилого московского хипстера: такой сразу затеряется не то что в толпе, а в вагоне метрополитена или даже лифте. Вдвоем с Голгофским они великолепно дополняют друг друга и не привлекают чужого внимания.
Встав, они неспешно идут вдоль бульвара; Голгофский хлопает себя по бокам и заду, чтобы согреться (жест позаимствован у офицера вермахта из немецкой кинохроники – эклектично, но на предсознательном уровне убедительно).
– Называйте меня В.С., – говорит Уточка. – Это не мое настоящее имя. Вернее, не настоящие инициалы.
– Меня называйте Георг, – отвечает Голгофский хрипловатым от волнения голосом. – Давайте куда-нибудь спокойно поговорим и зайдем… Вернее, зайдем и спокойно поговорим.
Через полчаса блужданий по мглистой зимней Москве (слежки нет) В.С. приводит своего спутника в «Жан-Жак» («а куда же еще спрыгнуть с трансгендерной ветки двум няшным SIS», иронизирует Голгофский; у него мелькает вялая мысль, что напротив «Жан-Жака» надо бы открыть вегетарианский ресторан «Альфонс-Донасьен», но он на всякий случай не делится идеей со своим спутником).
В.С. заказывает «Крок-мадам». Голгофский заказывает «Крок-мадам» и «Крок-месье» и требует смешать их на одном блюде до полной гендерной нейтральности. В.С. хохочет. Атмосфера несколько разряжается; как романтично формулирует Голгофский, «общая аура предательства и измены окутывает нас спасительным темным коконом…»
– Думаю, нас не выпасли, – говорит В.С., – но впредь будем общаться по другим каналам. Как, решим позже.
Они принимаются за еду.
– Мы согласны на ваши условия, но с оговоркой, – сообщает Голгофский.
– Какой? – хмурится В.С.
– Мы сможем обеспечить вам новую идентичность, полный пансион и домик в достойном месте. Все как в «Tamarind seed». Но вот пожилую английскую девушку правильных политических взглядов вы будете искать сами.
В.С. опять хохочет. Теперь он окончательно расслабился, и Голгофский начинает расспросы. Он осторожно упоминает НИИ специнформации под Сухуми.
– Колыбель, – кивает В.С. – Изюмин именно там стажировался. В Сухуми работали старые кадры, последние русские масоны. Их когда-то обучили вы, англичане. Изюмин перенял у них технологию, а потом ее усовершенствовал. И сильно вас обогнал.
– Мы знаем, – кивает Голгофский. – И это нас заботит. Кто нейтрализовал Изюмина и почему?
В.С. дергает подбородком вверх.
– Большая игра. Изюмин слишком в нее заигрался. Вышел за пределы своего, так сказать, мандата.
– Насколько далеко он зашел?
– Весьма далеко, – говорит В.С. – Вы будете неприятно удивлены.
– Его лаборатория еще работает?
– Мастерская, – поправляет В.С., – мы называли ее «мастерская». Нет, ее закрыли сразу же после… несчастного случая с генералом. Некоторых сотрудников перевели на другие спецпредприятия. А меня, например, просто уволили.
