– Мужские псевдогермафродиты с недостаточностью 5-альфа-редуктазы, которых воспитывали как женщин, могут служить замечательными примерами для изучения влияния уровня тестостерона и воспитания на становление гендерной идентичности. – Теперь Паппас-Кикучи зачитывала собственную статью. – В подобных случаях пониженная выработка дигидротестостерона в утробе приводит к тому, что внешние половые органы некоторых зародышей видоизменяются. В связи с этим, после родов пол таких младенцев определяют как женский и впоследствии воспитывают их как девочек. Однако реакция на тестостерон совершенно нормальная и в утробе, и в младенческом, и в подростковом возрасте.
Люс хлебнул еще виски и положил руку на спинку соседнего стула. Паппас-Кикучи не говорила ничего нового: 5-альфа-редуктазу уже подробно изучили. Джейсон Уитби неплохо поработал с псевдогермафродитами в Пакистане.
– Мошонка у таких новорожденных не срослась, поэтому напоминает половые губы. – Паппас-Кикучи продолжала излагать очевидные вещи. – Фаллос – или микропенис – напоминает клитор. Мочеполовой синус заканчивается в тупиковом дугласовом пространстве. Яички, как правило, остаются в брюшной полости или паховом канале, хотя иногда гипертрофированные яички обнаруживаются в расщепленной мошонке. Однако в подростковом возрасте происходит маскулинизация, так как уровень тестостерона в плазме совершенно нормален.
Сколько ей? Тридцать два? Тридцать три? Будет ли она на праздничном банкете? Ее старомодная блузка с глухим воротничком заставила Люса вспомнить девушку, с которой он встречался в колледже. Она занималась античностью и носила байронические белые блузы и уродливые шерстяные гольфы. В постели, однако, эта маленькая эллинистка поразила его – она закинула ноги ему на плечи и сообщила, что это любимая поза Гектора и Андромахи.
Люс как раз вспоминал об этом («Я Гектор!» – воскликнул он, и ноги Андромахи оказались у него за ушами), когда доктор Фабьен Паппас-Кикучи сообщила:
– Таким образом, это были нормальные мальчики под действием тестостерона, которых из-за внешнего вида их половых органов ошибочно воспитывали как девочек.
– Что она сказала? – вскинулся Люс. – Мальчики? Они не мальчики. Если их не воспитывали как мальчиков, то они ими и не станут.
– Работа доктора Питера Люса долгое время считалась священным текстом в деле изучения гермафродитизма у людей, – продолжала Паппас-Кикучи. – Среди сексологов принималось за аксиому его утверждение, что гендерная идентичность закладывается на ранних стадиях развития. Но наше исследование, – Паппас-Кикучи сделала паузу, – опровергает эту идею.
Было слышно, как в зрительном зале открылось полторы сотни ртов. Люс замер с бутылочкой виски у губ.
– Данные, полученные нашей командой в Гватемале, показывают, что воздействие андрогенных гормонов на псевдогермафродитов с недостаточностью 5-альфа-редуктазы в подростковом возрасте может привести к смене гендерной идентичности.
После этого Люс почти ничего не помнил. Он чувствовал, что ему ужасно жарко в смокинге. К нему оборачивались, но все меньше и меньше, и наконец перестали. Доктор Паппас-Кикучи продолжала бесконечно, бесконечно делиться результатами исследований:
– Объект номер семь сменил гендер на мужской, но продолжил одеваться как женщина. Объект номер двенадцать выглядел и вел себя как мужчина и вступал в половую связь с женщинами из деревни. Объект номер двадцать пять женился на женщине и работает мясником – это традиционно мужское занятие. Объект номер тридцать пять был замужем за мужчиной, который через год после свадьбы ушел от него, после чего он сменил гендер на мужской. Год спустя он женился на женщине.
Церемония награждения состоялась тем же вечером, согласно расписанию. Люс – под наркозом еще одной порции виски в гостиничном баре и в синем пиджаке торгового представителя страховой компании «Этна», который перепутал со своим смокингом, – взошел на сцену под минимальные аплодисменты и принял награду за выдающиеся достижения: хрустальные лингам и йони на серебряной подставке. Через некоторое время награда, блистая отражениями городских огней, вылетела с балкона на двадцать втором этаже и разбилась вдребезги на круговом проезде. Даже тогда он с надеждой смотрел в будущее – через Тихий океан, в сторону Ириан-Джаи и племени да-ватов. У него ушло три года на то, чтобы получить гранты Национального института здравоохранения, Национального научного фонда, Фонда помощи матерям и детям «Марш даймов», а также конгломерата «Галф-энд-Уэстерн», и вот он здесь – в оазисе, где процветает мутация 5-альфа-редуктазы, где он может испытать свою теорию и теорию Паппас-Кикучи. Он знает, кто победит. А после этого фонды снова начнут финансировать его клинику, и можно будет перестать сдавать задние помещения дантистам и тому мануальному терапевту. Вопрос времени. Рэнди уже убедил старейшин племени позволить обследования. Как только рассветет, их отведут в отдельный лагерь, где живут «как бы мужчины». Само существование этого термина доказывает, что Люс прав, и культурные факторы влияют на гендерную идентичность. Паппас-Кикучи предпочла обойти это молчанием.
Руки Люса и ребенка переплетены, будто они во что-то играют. Сначала Люс прикрыл пряжку ремня. Мальчик положил свою руку сверху. Люс накрыл его руку своей. И наконец мальчик положил сверху свою ладонь. Руки мягко сражаются друг с другом. Люс чувствует, что уже устал. В джунглях тихо. Ему хотелось бы урвать еще час сна, прежде чем обезьяны издадут свой утренний клич. Впереди большой день.
Б-52 вновь с жужжанием проносится мимо уха, после чего разворачивается и залетает в левую ноздрю. «Господи!» – вырвав руки, он прикрывает лицо, но москит уже взлетел, чиркнув ему по пальцу. Теперь Люс полусидит. Он не отрывает рук от лица, поскольку это приносит хоть какое-то успокоение. Его вдруг охватывает сильнейшая усталость и отвращение – эти джунгли, жара, вонь. Дарвину на «Бигле» и то было легче. Слушай себе проповеди да играй в вист. Люс не плачет, но хотел бы. Нервы его на пределе. Он чувствует, словно где-то вдалеке, как мальчик снова начинает расстегивать ему ремень. Преодолевает сложный механизм молнии. Люс не шевелится. Сидя в полной темноте, он не убирает рук от лица. Еще несколько дней, и можно будет уехать домой. На Западной Тринадцатой улице его ждет щегольское холостяцкое гнездышко. Наконец мальчику удается справиться с молнией. И кругом абсолютно темно. И у доктора Питера Люса нет никаких предрассудков. И что поделать, в конце концов, если в этом племени такие обычаи.
Прихотливые сады
Так говорил я и плакал в горьком сердечном сокрушении. И вот слышу я голос из соседнего дома, не знаю, будто мальчика или девочки… Подавив рыдания, я встал, истолковывая эти слова как божественное веление мне: открыть книгу и прочесть первую главу, которая мне попадется.
Августин Блаженный. Исповедь
[27] Лето, Ирландия. Четверо отправляются в сад на поиски еды.
Задняя дверь большого дома открывается, и из нее выходит человек. Его зовут Шон. Ему сорок три года. Он отходит от дома, затем оглядывается – там материализуются еще две фигуры – Энни и Мария, американки. Затем пауза; процессия прерывается, но в конце концов появляется и Малькольм. Он ступает на траву осторожно, будто боится утонуть. Но все уже видят, что произошло.
