– Ненавижу тебя, – плакала она. – Ненавижу!
Я словно бы издалека наблюдал за тем, как плачет моя жена. Это была та же женщина, которая, когда мы пытались зачать Лукаса, иногда звонила мне и заявляла, словно Том Круз в «Лучшем стрелке»: «Мне нужно твое семя!» Я бросался домой с работы, на ходу срывая жилет и галстук-удавку, порой даже не снимая ковбойских сапог (хотя это было как-то не очень, и я старался так не делать), а Йоханна ждала меня в спальне с распростертыми руками и ногами, пламенеющими щеками, и я бросался к ней и падал в нее, и это падение длилось вечность, и мы оба забывали себя в этом сладостном торжественном процессе – создании ребенка.
Так я и оказался в кустах. Йоханна меня выставила. Я живу в центре, рядом с театральным районом. Снимаю трехкомнатную квартиру в дорогущем кондоминиуме – их понастроили перед кризисом и теперь никак не могут заселить.
Я сейчас примерно в шестидесяти футах от дома. Может, в пятидесяти девяти. Подойду-ка поближе.
Пятьдесят восемь.
Пятьдесят семь.
Выкуси, судья!
Стоя рядом с фонарем, я вдруг вспоминаю, что в судебном предписании говорится не о футах. Речь о ярдах. Мне следует находиться в пятидесяти ярдах от дома!
Проклятие.
Но я не шевелюсь. И вот почему: если мне надо быть в пятидесяти ярдах отсюда, значит, я уже несколько недель нарушаю предписание.
Я уже в любом случае виноват.
Так что можно подойти и поближе.
Подняться на крыльцо, например.
Как я и думал, дверь открыта. Черт побери, Йоханна! Правильно, оставь дверь нараспашку, пусть заходит кто угодно.
На мгновение все кажется таким, как прежде. Я вне себя от ярости, и я в своем собственном доме. Меня охватывает сладкая жажда возмездия. Теперь я знаю, кто виноват. Йоханна, кто же еще. Меня так и подмывает найти ее и гаркнуть: «Опять ты не закрыла дверь!» Но это невозможно, поскольку технически это будет проникновение со взломом.
И тут меня накрывает запахом. Пахнет не Ружмонтами. Пахнет едой – бараньими отбивными, кулинарным вином. Приятный запах. Еще шампунем, которым Мэг только что вымыла голову на втором этаже. Влажный, теплый, душистый аромат струится по лестнице. Я чувствую его на щеках. Пахнет и Форлоком – он уже слишком стар, чтобы подойти и поприветствовать хозяина, но в данном случае я не сержусь. Все эти запахи сливаются в один, и это наш запах. Нашей семьи! Наконец-то мы прожили здесь достаточно долго, чтобы вытеснить старушечий запах Ружмон-тов. Раньше я этого не понимал. Только когда меня выставили из дома, я смог ощутить этот запах, и даже будь я ребенком со сверхчутким обонянием, он и тогда бы мне понравился.
Мэг выбегает из своей спальни на втором этаже.
– Лукас! – кричит она. – Где моя зарядка?
– Не брал я ее, – отвечает он из своей комнаты.
– Нет, брал!
– Говорю же, не брал!
– Ая говорю – брал! Мам!
Мэг выходит на лестницу и видит меня. Или не видит. Ей надо носить очки. Она смотрит туда, где я стою в тени, и кричит:
– Мам! Скажи Лукасу, чтобы вернул мою зарядку!
Услышав что-то, я поворачиваюсь и вижу Йоханну. Заметив меня, она почему-то подпрыгивает и вся бледнеет.
– Дети, не спускайтесь! – кричит она.
Да ладно, думаю. Это ж всего лишь я.
Йоханна нажимает на телефоне кнопку экстренного вызова и пятится.
– Зря ты так, – говорю я. – Ладно тебе, Йо-Йо.
Она начинает говорить со службой спасения. Я шагаю к ней с протянутой рукой. Я не собираюсь отбирать телефон. Мне просто хочется, чтобы она сбросила вызов, и тогда я уйду. Но вдруг телефон оказывается у меня в руках, Йоханна визжит, кто-то прыгает на меня сзади и сбивает с ног.
Это Брюс. Мой сын.
Он не на занятии. Может, он бросил трубу. Мне никогда ничего не рассказывают.
У Брюса в руках не то веревка, не то провод, и он сильный, как бык. Вечно встает на сторону матери.
Упершись коленом мне в спину, он пытается меня связать.
– Я его держу, мам! – вопит он.
Я пытаюсь что-то сказать, но сын прижимает мое лицо к ковру.
– Эй, Брюс, отпусти меня, – говорю я. – Это ж папа. Это я, папа. Брюс! Ну хватит уже!
Я пробую старый мичиганский трюк – удар «ножницы». Сработало как по маслу. Мне удается сбросить Брюса и повалить его на спину. Он пытается уползти, но я куда быстрее.
– Ну что, узнал папку, а? Папку узнал?
И тут я вижу Мэг. Она все это время стояла на лестнице. Но когда я поворачиваюсь в ее сторону, она убегает. Потому что боится меня.
И вот это-то меня и подкосило. Мэг! Пирожочек мой! Папа тебя не обидит.
Но ее уже нет.
– Ладно, – говорю я. – Мне пора.
Я поворачиваюсь и выхожу. Смотрю на небо. Звезд нет. Я поднимаю руки и жду.
В участке полицейский снял наручники и передал меня шерифу. Тот заставил меня опустошить карманы: бумажник, мобильный, мелкие монеты, энергетик и рекламку сайта знакомств, которую я вырвал из какого-то журнала. Мне велели положить это все в пакет и подписать квитанцию.
Звонить в контору моего адвоката было уже поздно, поэтому я набрал его мобильный и оставил сообщение на автоответчике. Спросил, считается ли это звонком, на который я имею право. Считается.
Меня отвели в комнату для допросов. Через полчаса ко мне пришел какой-то новый мужик – детектив.
– Сколько вы сегодня выпили? – спросил он.
– Немного.
– Бармен в «Ле-Гранже» сказал, что вы пришли около полудня и просидели до конца счастливых часов.
– Так и есть. Не буду врать.
Детектив откинулся на спинку стула.
– У нас тут постоянно такие ребята сидят, – сказал он. – Я все прекрасно понимаю. Я и сам разведен. Дважды. Думаешь, мне иногда не хочется навешать своей старухе? Но тут такое дело – она мать моих детей. Звучит банально, да? А по мне так нет. Надо, чтобы у нее все было хорошо, нравится тебе это или нет. С ней живут твои дети, а значит, они и будут за все платить.
– Они же мои, – говорю я. Голос мой звучит как-то странно.
– Понимаю.
На этом он вышел. Я оглядел комнату в поисках двустороннего зеркала, как в сериале «Закон и порядок», а когда убедился, что его нет, взял и зарыдал. В детстве я воображал, как круто буду вести себя, если меня арестуют. Копы ничегошеньки от меня не добьются, думал я. И теперь меня арестовали, и у меня на лице седая щетина, а нос по-прежнему кровит.
Недавно выяснили, что помогает сохранить любовь. Ученые выяснили. Провели исследования и узнали, что держит пары вместе. И знаете что? Не схожие характеры, не деньги, не дети, не общие планы на жизнь. А обычная забота. Когда ты просто делаешь что-то хорошее для другого. Передаешь джем за завтраком. Или вы держитесь за руки на эскалаторе в метро по пути в Сити. Спрашиваешь, как прошел день, и притворяешься, что тебе правда интересно. И вся эта хрень правда работает.
