– Не тысяч, – остановил Милану Леон.
– О чем вы? – не поняла Виноградова.
– У блогокакерши, которая только что ушла, нет тысяч подписчиков, их всего пятнадцать. Человек. Особей. Личностей, – объяснил стажер. – Десять и пять.
Мила расхохоталась. Монтини застонала.
– Мне нужен покой на полчасика! Простите. У меня мигрень!
– А мы со Степой сбегаем кофейку попить, – обрадовалась Мила.
– Я с вами, – попытался навязаться нам Леон.
– Никогда, – отрезала Виноградова.
Художник, он же ученик стилиста, горестно вздохнул, но промолчал.
– Где ты нашла сей зоопарк? – поинтересовалась я, когда мы с подругой устроились в пустом ресторанчике.
– В багажнике у меня целый мешок такой ерунды, – защебетала Мила, взяв меню. – Алешке когда-то надарили, так я большую часть спрятала. Не может ребенок одновременно пять музыкальных обезьянок заводить. А сейчас он подрос, ему шесть лет, у нас теперь «Лего» – мечта и радость. Я собрала все совсем новое, решила отвезти в центр, который одна знакомая открыла. Там с радостью все возьмут, он для детей из малообеспеченных семей. Дом разбираю.
– Решили продать особняк? – полюбопытствовала я.
– Да нет, – возразила Виноградова, – там хочет Анжелика поселиться, мамаша Фила.
И тут у меня зазвонил телефон.
– Наталья Марковна, – вздохнула я, наверное, клиент пришел, сейчас наши посиделки закончатся. – Алло!
– Степа, – зарыдали из трубки, – они… она… все… мальчики… нет… помоги… найди ее… она убежала…
Я вскочила.
– Что случилось? Вы где?
Раздался отчаянный плач, потом шорох и голос Леона:
– Степанида, Наталье Марковне кто-то позвонил. Не знаю, что ей сказали. У нее ноги подкосились в прямом смысле слова. Я ее едва успел подхватить.
Я, забыв про Милу, кинулась к двери, за минуту донеслась до салона, вбежала внутрь, увидела, что Монтини лежит на диване, и живо скомандовала:
– Звоните в «Скорую».
Потом взяла мобильный Натальи, который лежал на столике, открыла входящие звонки, увидела номер и надпись «Петя Колесников» и нажала на нее.
– Ната, Ната, ты где? – закричал сосед. – Полиция уже приехала.
У меня екнуло сердце.
– Что случилось?
– Вы кто? – спросил Петр.
– Степанида Козлова, – представилась я.
– Где Наташа? Почему вы взяли ее телефон? – заголосил Колесников. – Что с ней, она жива? Компот пила?
– Наталье Марковне стало плохо после разговора с вами, – пояснила я, – она лежит в салоне. Мы вызвали «Скорую». Компота здесь никакого нет.
– Слава богу, – закричал Петр.
– Что случилось? Объясните! – потребовала я.
Колесников заговорил, с каждым его словом мне делалось все хуже и хуже. А Петр впал в истерику.
– Здесь должен быть кто-нибудь, но не я! Не хочу стать главным свидетелем при разговоре с полицией.
– Сейчас приеду, – пообещала я, набрала телефон мужа и едва произнесла: «Алло», как Роман воскликнул:
– Степа, что случилось?
– Все не очень здорово, – пробормотала я, – похоже, Витя, Эдуард и Зина отравились каким-то компотом. Аня исчезла. Наталье Марковне дурно, она сейчас в своем салоне на диване лежит, я рядом.
– Еду, – коротко произнес Роман, – дай сюда Леона.
– Зачем тебе мой неуклюжий практикант? – удивилась я, но протянула трубку художнику. – С вами хочет поговорить Звягин.
– Слушаю, – сухо сказал Леон.
Меня удивил и его тон, и выражение лица.
– Да, понял, держу под контролем, – отрапортовал Леон, потом вернул мне сотовый.
– Вы не родственник подруги Белки, – осенило меня, – не художник, никогда не собирались быть стилистом.
Леон кивнул.
– Я владею крупным охранным агентством. Роман попросил, чтобы я вас лично пас. Простите за спектакль. Все объясню. Но правда, я учился когда-то на художника, рисую прилично, потом ушел в полицию. Ваш муж примчится минут через сорок. Думаю, вам лучше остаться в салоне. А я отправлюсь в дом Монтини.
Глава 32
Спустя две недели мы с Романом опять приехали в Краснинск. Но на сей раз направились не в дом Монтини, а к начальнику местного отделения полиции Никите Сергеевичу Небову, который жил на другом конце городка, там, где начиналось поле. Едва мы с мужем очутились в прихожей, как я поняла: в доме находится Наталья Марковна. Почему мне пришла в голову эта мысль? Если кто-то спрятался в дальней комнате и не хочет выходить, а хозяин дома говорит: «Степаша, мы с тобой сейчас тут одни, давай побеседуем откровенно», – я буду крайне внимательно следить за каждым своим словом. Всегда знаю, сколько человек в помещении, потому что их выдает запах. Нос мне явно достался по ошибке, он совершенно точно предназначался акуле, которая аж за четыре километра чует запах еды. Пару лет назад мы с Франсуа и Лорой Николиной сидели в Париже в нашем любимом кафе «Якобинка». Оно расположено в районе бульвара Сен-Жермен напротив дома, где когда-то жил профессор анатомии, друг Марата и Робеспьера, Жозеф Гильотен. Именно он первым предложил использовать машину для смертной казни. Чудовищный аппарат потом назовут по его фамилии – гильотина. И все последующие поколения будут считать Жозефа изобретателем ножа, который падает с высоты на шею человека. Но нет! Гильотен всегда являлся противником смертной казни, но, когда он понял, что вожди французской революции не собираются оставлять в живых своих противников, то предложил использовать машину, потому что она приносила осужденному минимальные страдания при казни. Мы в тот день пили кофе, и я сказала, что в него добавили соевое молоко. Франсуа и Лора заспорили, я позвала бармена Жака и спросила, показывая на свою чашку:
– Соя?
– Ну да, – подтвердил Жак, – вы же просили ее.
– Нет, – воскликнули мы и очень быстро выяснилось, что официант перепутал заказ.
– Как ты поняла, что в латте не молоко? – удивилась Лора.
– По запаху, – ответила я.
Николина прищурилась, потом вынула из сумки бутылочку темного стекла, вытащила притертую пробку и сунула ее мне под нос.
– Что здесь? Назови ноты.
– Незнакомые духи, – ответила я, – верхние – мандарин, база – фисташки, мускус и древесные, сердечные ноты – пион, жасмин, цветок груши…
– Невероятно! – воскликнул Франсуа. – Да она «нос»! Почему ты никогда не говорила о своем таланте?
– У меня от него одни неприятности, – призналась я. – Начинаю разговаривать с кем-нибудь и понимаю: на завтрак он ел бутерброд с сыром, пил кофе.
