На мгновение друг лишь проводил взглядом солнце, а затем случилось что-то, что заставило меня почувствовать себя так, словно я во сне.
Вспышка света? Удар?
Не знаю, что это было.
Я больше не мог ни кричать, ни драться.
Лишь в ужасе смотрел на то, как его бездыханное тело повисло на столбе, получив сильнейший удар током.
И словно время в этом мире остановилось.
Где-то на фоне я слышал рыдания и крики Стива.
Железная хватка Кида ослабла, а его темно-серые глаза выражали тот же ужас, что и мои.
Он словно осознал, что натворил. Казалось, это совсем не то, чего он хотел столько лет, живя одной лишь местью.
А Леа…
Она просто стояла там, где я видел ее мгновением ранее.
Ни крика. Ни эмоций. Ни вздоха.
Я не видел в ее глазах даже слез.
В ней словно не было чувств.
Не помню, что было дальше.
Не знаю, сколько пробыл там.
Ощущение было такое, словно я оказался под действием какого-то наркотика, вызывающего галлюцинации.
Все звуки доносились до меня будто из-под воды.
Полицейская сирена, «скорая», чьи-то крики.
Я лежал на холодной земле, словно мертвый.
– Вставай, Океан, все закончилось, – услышал я чей-то незнакомый голос, а затем почувствовал, как кто-то пытается поставить меня на ноги.
Очень странно, ведь лицо незнакомца было таким размытым.
– Кто ты? – спросил я, слыша свой собственный сорванный голос как будто со стороны.
Незнакомец лишь усмехнулся.
А затем я провалился в сон.
48
Мечтатели
Три недели я не выходил из дома, уставившись в ноутбук или же играя в видеоигры со Стивом и Бэйл. В свободное от работы время к нам приходила Авалон, но по большей части мы оставались втроем.
Словно герои Майкла Питта, Евы Грин и Луи Гарреля в фильме «Мечтатели». Правда, без лишних действий.
Мы совсем не разговаривали. За три недели каждый из нас обмолвился лишь парой слов вроде «Подай зарядку для телефона» и «Подвинься».
По ночам нам не спалось. Мы просто лежали в темноте с закрытыми глазами, имитируя сон, а если кому-то и удавалось слегка задремать, то этот кто-то обязательно просыпался от кошмаров и странных мыслей, которые никак не укладывались в голове.
И никто из нас не мог принять того, что его больше нет.
Он словно разыграл всех или же просто решил сбежать от проблем, оставив непутевую мать и такую же девушку, а вместе с ними и всю свою жизнь.
Вечером того же злополучного дня мы узнали, что после удара током его сердце еще билось какое-то время. Клема сняли со столба, доставили в реанимацию. А спустя несколько минут его не стало.
Именно так говорили медсестры, которые не дали нам даже взглянуть на него в последний раз.
Его мать не стала устраивать похороны и приглашать кого-то. «У нее такое горе, ей просто хочется побыть одной», – говорила моя мама. Мы лишь знали, что она сожгла его тело и развеяла то, что осталось, в горах, где мы праздновали его день рождения.
И от этой мысли моя кожа покрывалась мурашками. В голове вновь и вновь всплывал его образ. Это так странно и ужасно одновременно. Его темные глаза, длинные тощие ноги, смуглая кожа, забавная улыбка – все это превратилось в пепел.
Его больше нет.
Но каждое утро, день за днем, мы просыпались с мыслью о том, что на самом деле ничего этого не было. А в течение дня воспоминания и реальность мрачной тучей закрывали светлое небо фантазий и надежд.
Слишком многое произошло за короткое время. Мне казалось, что с окончанием колледжа моя жизнь наполнится яркими событиями, но вместо этого она остановилась.
Мои родители тоже были в ужасе от произошедшего. Они позволили Стиву и Бэйл пожить у нас, так как знали, что переживать это по отдельности нам будет куда труднее. Мы словно отвлекали друг друга, в то же время заставляя одним взглядом вспоминать то, о чем страшно было иной раз подумать.
Мы все облажались в этой жизни.
По ночам я слышал, как Стив забирался в мой шкаф и беззвучно рыдал. Он отказался принимать таблетки, выписанные его психотерапевтом.
Вставая с кровати, я открывал шкаф и начинал отвлекать парня разговорами, словно родитель – перепуганного ночным кошмаром ребенка. Глупо было обсуждать в четыре утра такие вещи, как цвет забора у дома его бывшей или же причину поломки одного из наушников, но оно того стоило.
А однажды, играя в видеоигру, Стив перестал управлять джойстиком. Взгляд его стал пустым, а затем он просто подскочил с пола и, закрывая уши ладонями, начал кричать о том, что он забыл голос Клемента.
Мы с Бэйл попытались его успокоить, но в тот момент к нам самим пришло озарение, что мы не можем, просто не можем вспомнить его голос. И это было жутко.
Он словно постепенно покидал нас.
Что до полиции и Кида, то тут все оказалось сложнее… Парень испытал не меньший шок, чем все, кто там находился, так что к приезду копов даже не попытался бежать. С ужасом в глазах он смотрел на висящего на столбе Клема и не двигался. Впрочем, и ему, и его парням удалось избежать наказания, ведь в дело вмешалась Леа.
Она дала ложные показания, которые, по версии следствия, оказались похожими на правду. Конечно, было легче все списать на запланированное самоубийство, чем сказать, что парень погиб ради нее, а не потому, что он устал от своей тяжелой жизни. Ей не хотелось огласки, когда на счету уже и так была одна жизнь.
Тогда нам всем хотелось прикончить ее. Грубо говоря, она просто осквернила его память. «Он вел себя так странно…», «У него была длительная депрессия…», «Ему приходилось убиваться на нескольких работах, ведь его мать – безработная алкоголичка…», «Он злоупотреблял антидепрессантами…». Возможно, эта ложь отчасти соответствовала действительности, но она не могла послужить причиной его смерти. Все мы видели, как он хотел помочь Леа. Клем слишком сильно ее любил.
Очень странно, что его мать не принимала никакого участия в расследовании. Обычно родители в таких ситуациях яростно пытаются искать виновников смерти их детей, чтобы добиться получения максимального наказания для них. Она лишь признала тот факт, что ее сын был склонным к депрессии из-за тяжелой жизни, а затем закрылась дома. А когда в полиции потребовалось провести экспертизу на наличие в крови психотропных препаратов, выяснилось, что тела уже нет. Его мать просто исключила все шансы доказать вину других людей, но никак не самоубийство. Я ведь точно знал, что никакой жуткой депрессии у него не было и таблеток он тем более не употреблял. Клемента вообще забавляли подобные вещи.
