– Ты чертова дрянь, – вздохнула Джоселин. У нее не было ни сил, ни настроения ответить. Но почему они вообще так разговаривают друг с другом? Они же виделись и раньше – все было нормально.
Леа проигнорировала ее слова, когда на кухню вновь зашел Клемент и сел между двумя девушками.
В помещении повисло явное напряжение. Мы молча курили около четырех минут, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Наконец-то Джоселин решила разрушить это царство ненависти и тишины.
– Я лучше пойду, – откашлявшись, сказала она и встала из-за стола.
– Да ладно, останься, – ответил я.
– Нет, – настаивала девушка.
– Да что случилось? – нервно спросил Клемент.
– Я не хочу находиться в одном помещении с «этим», – она с неприязнью показала пальцем на Леа, которая продолжала спокойно курить, «убивая» взглядом стол.
– Я должна бросить курить, у меня кожа как у прыщавого грязноволосого мальчика-подростка становится, – не в тему добавила Леа.
– Какой мальчик-подросток? – недоумевал Клем.
– Типичный такой, знаешь, он в школе всегда стоит в углу с компанией своих невинных друзей и слушает рок на старом мобильнике. У него обязательно должен быть грязный «горшок» на голове, которой он слегка трясет, когда слушает эту тяжелую музыку, чтобы выглядеть как тру рокер. Челка скрывает его глаза и прыщавое лицо, а на шее у него большие наушники, как у звукаря в студии. А еще он носит узкие джинсы на тощих ногах и слиперы в черно-белую мелкую клетку, говнарь, короче, и…
Раздраженный визг Джоселин не дал закончить Леанелии ее описание.
– Пусть заткнется сейчас же! У меня и так башка раскалывается, так еще и она пришла сюда выносить мне мозг.
Мы все посмотрели на Джоселин. Она еле сдерживала слезы ненависти.
Внезапно Леа звонко рассмеялась.
– Oh mon dieu laissez les moi!
[15] Я сейчас умру! – воскликнула она, даже не пытаясь сдержать истеричный смех.
Клемент взял ее за обе кисти и буквально вытянул из-за стола, толкнув на диван.
– Прекрати, – серьезно сказал он, сурово глядя на подругу детства.
Леа замолкла моментально. Взгляд ее стал мрачным и агрессивным, но улыбка не сходила с лица.
Я попросил Джоселин сесть обратно за стол. В конце концов, мы собрались тут не шутить, а убедить девушку забрать заявление из полиции.
Джоселин спокойно села, и Клемент вернулся к нам.
– Вы будете чай? – равнодушно спросил он.
– Да, какой есть? – спросила Джоселин, не смотря на него.
– Сейчас… – тихо, почти сам себе ответил он и достал с полки коробку пакетиков чая. – Смородиновый, «Эрл Грей» и красный. – Он вновь перевел взгляд на нас.
– Я буду «Эрл Грей» с молоком и сахаром, – ответила девушка, просматривая ленту пропущенных звонков в телефоне, чтобы отвлечься.
Клем кивнул в мою сторону, ожидая ответа.
– Просто черный без сахара.
Парень вытащил пакетик для меня и выкрикнул:
– Леа, ты какой будешь?
В ответ тишина.
– Леа… – повторил Клем, а затем тихо выругался. – Она там уснула или что? – Он вышел в зал, где стоял диван.
Мы притихли.
Когда Клемент вновь вошел на кухню, то, посмотрев на нас, пожал плечами.
– Она, кажется, ушла.
– Истеричка, – прошептала Джоселин, не отрываясь от телефона.
Клемент вытащил из кармана мобильник и набрал номер Леа. Конечно, ответа не последовало.
– Ладно, я на пять секунд, – со вздохом сказал он и, даже не захватив куртку, выбежал из дома.
В одно мгновение мы с Джоселин оказались наедине. Я был немного растерян таким резким исчезновением друга, а она лишь усмехнулась, тихо добавив:
– Он ее любит сильнее жизни.
На тот момент я лишь непонимающе прищурился, но даже не мог подозревать, что эти самые слова останутся где-то в глубине моего сознания на долгие годы.
31
Скейт-парк
Я шел по направлению к госпиталю, где держали «подбитого» Стива. Мне нужно было сообщить ему важные новости. Почему мне? А потому, что Клемент исчез. На телефон не отвечал, сообщения игнорировал, а домой в тот день не пришел.
Получив пропуск и поставив подпись, я прошел в сопровождении медсестры к нужной палате. Уже около двери я услышал знакомый возглас.
– Эй ты, сеструха, выруби этого жирного задрота!
И какие-то странные звуки из телевизора.
Когда мне открыли дверь, то я был слегка ослеплен ярким светом в палате. Как и во всех больницах, она была белая. Слишком белая. И с огромными окнами.
Резкий запах лекарств и зеленки ударил в нос.
Внутри было тесно: стояли две кровати с прикроватными тумбочками, на которых лежали таблетки, пластыри и какая-то японская манга.
Стив лежал ближе к окну, а его сосед – к двери. Звуки, что поначалу смутили меня, оказались обычной видеоигрой, в которую они играли.
– Стив, к вам посетитель, – тоном робота проинформировала медсестра и вышла из палаты.
Гиперактивный блондин не сразу обратил на меня внимание. Уж слишком он был увлечен игрой со своим пухлощеким соседом по комнате.
– Сдохни, сука, сдохни, мразь! – Лицо его изображало невероятный гнев. Просто космический. Передо мной был пример одержимого игрушками подростка. Такие обычно матерей убивают, если они вдруг перекроют доступ к приставке. Ладно, это я пошутил.
Внезапно толстый парнишка взглянул на меня. Щеки у него были очень красные, видимо, так подействовала игра.
– Стив… – позвал он своего соседа, но тот продолжал покрывать матом экран. – Стив! – уже крикнул парень.
Младший брат Клайда буквально подпрыгнул на месте.
– Что? О, привет! – воскликнул он.
Я не сразу заметил, что его и без того короткие светлые волосы стали еще короче. Он словно помолодел лет на пять.
– Привет, как ты? – спросил я, складывая кучу мятой одежды на спинку стула, чтобы сесть.
– Да вроде ничего так, а что? – Он провел рукой по голове и вздохнул.
– Просто хотел узнать о твоем самочувствии, а то лицо у тебя выглядит… – Я остановил себя, рассматривая опухшую физиономию парня, его рассеченную верхнюю губу, синяк под левым глазом, что уже медленно исчезал, оставляя лишь небольшие зеленоватые разводы.
– Ага, как будто через мясорубку провертели, – закончил за меня Стиви, сопровождая фразу грубым смехом и отрыжкой, а затем очередной волной еще более заливистого смеха. Почему он такой? Просто… Ладно.
