– Клем, ну почему никто не верит? Почему никто не видит? Что ему от меня надо? – устало вздохнув и закрыв лицо ладонями, промолвил я.
– Может, это знак… – тихо, но уверенно предположил Клемент, сжигая меня взглядом. Вот такого ответа я точно не ожидал от парня, который четыре минуты смеялся как чокнутый. – Может, он хочет о чем-то предупредить… – продолжил он, и я невольно посмотрел ему в глаза. Нет, мне опять мерещится… Карие глаза Клемента стали изумрудно-зелеными, а на лице нарисовалась ухмылка. Дьявол!
Я развернулся и уверенным шагом пошел прочь, борясь со своими мыслями.
Я был пьян, очень пьян.
Где-то внутри понимал, что должен остановиться и предложить Клементу просто пойти домой и отдохнуть, ибо нам двоим нереально плохо. Но что-то останавливало меня. Было ясно как день, что если вернусь обратно в музей, то встречу вместо своего лучшего друга того зеленоглазого демона. Или ангела. Так назвала его Леа.
Я должен позвонить ей и все сказать.
Подойдя к статуе философа в центре площади, я присел на ступень и вытащил из кармана мобильник. Понимая, что сейчас в Квебеке ночь, а с телефона снимут кучу денег, все равно набрал знакомый номер.
Гудки. Мучительно долгие гудки. Она не возьмет трубку. Никогда ее не возьмет. Ведь, возможно, она уже мертва. Ее убили те твари из паба. Или заставили ее убить саму себя. Может, поэтому Патрик врезался в меня.
Последней каплей моего терпения стал звук автоответчика. В порыве не то гнева, не то страха я бросил телефон на асфальт. Удивительно, но он не разбился. Появилась лишь небольшая царапинка на экране.
Сжав в кулаках пряди волос, я закрыл глаза и стиснул зубы. Никогда, никогда больше не буду пить.
Вдруг чьи-то руки расцепили мою железную хватку, а воздух вокруг наполнился запахами мяты и странного восточного древесного одеколона.
– Ты сходишь с ума. Я расскажу твоим родителям об этом. Тебя закроют в психушке. – Клем шутливо взъерошил мои волосы и присел рядом на колени.
– Не хочу смотреть тебе в глаза. В твое тело вселилась душа этого хиппи Патрика, – сказал я.
– Тебе тут Леа звонит. – Эти слова заставили меня открыть глаза и в спешке выхватить телефон из его тонких смуглых рук.
– Океан? – Услышав ее хрипловатый голос, я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее.
– Леа, мне срочно нужно тебе сказать… – Я буквально подавился воздухом.
На другом конце провода послышался сонный вздох… И ни слова.
– В общем, я видел Патрика, – на выдохе выпалил я.
– Я тоже видела. Не нужно было меня будить из-за этого, – спокойно сказала она.
– Ты так шутишь надо мной? Леа, кто он и что ему надо? Ответь мне, и я отстану! – Я вновь начинал нервничать.
– Да никто он, Океан, никто, понимаешь? Видимо, небеса иногда роняют ангелочков на землю, а они потом слоняются в поисках светлых душ вроде твоей, чтобы не чувствовать себя одиноко, – тихо рассмеялась она и положила трубку.
Я посмотрел на Клемента, что уже успел закурить, сидя рядом.
– Клем.
– Что? – Он словно очнулся от долгого сна.
– Почему она такая тупая? – спросил я, смотря прямо ему в глаза, будто он знал точный ответ на этот вопрос.
– Если хочешь, чтобы она была другой, измени сначала себя. Каждый человек видит в других того, кем является сам. Я даже знаю, что в первые недели знакомства с ней она казалась тебе такой умной, взрослой, уверенной в себе, всегда готовой подколоть тебя, как мальчишку. Но на самом деле вы равны, – усмехнувшись, произнес он. И теперь я ощутил реальную разницу между мною и Клементом.
Вздохнул и попросил у друга сигарету.
– Может, пойдем домой? – спросил я.
– Домой? Тебе что, семьдесят лет, чтобы идти отдыхать так рано? У нас всего неделя. Я не хочу проспать ее. Как говорится, на том свете выспимся. Живи моментом, Океан, тебе ведь так мало лет, – с усмешкой сказал Клем и затушил окурок.
Я улыбнулся и вновь стал оглядывать площадь.
– Это красивое место.
– Да, оно уютное и атмосферное. И все тут ассоциируется с Дали и Галой, – сказал Клемент. – Так странно, что он любил ее всю свою жизнь и даже умер из-за того, что не смог пережить ее смерть. А она на старости лет начала издеваться над ним. Он подарил ей роскошный замок в Пуболе, а она поставила ему условие никогда не пересекать его порог. Приводила туда молодых любовников, жила в свое удовольствие, ничего не делала. А он впал в депрессию. Очень и очень странно. Мало того что она была старше его, так еще и красавицей ее трудно назвать, – задумчиво вещал мой друг.
– Правда же, что она оставила свою единственную дочь от французского поэта, так как сказала, что никогда и никому не сможет дарить свою любовь, кроме одного мужчины?
– Ну да. Только потом она и этого мужчину бросила. Кстати, Поль Элюар тоже страдал из-за нее. Он сказал, что никогда и никого не полюбит и она всегда будет для него единственной любимой женой. Мужчины в те времена были так наивны и глупы.
– И правда, – добавил я.
Уличный музыкант вновь затянул свои прекрасные баллады. Мы сидели на ступенях, наблюдали за людьми и слушали музыку.
– Думаю, что даже хотел бы жить тут, – сказал я, словно разговаривал сам с собой.
– Да, я бы тоже, – ответил Клем.
– Так почему ты не хочешь остаться? У тебя ведь есть все возможности – идеальное знание языка, документы, квартира. Я бы оставил Квебек.
– А как же мама? Знаешь, какую бы херню она ни творила, не могу ее бросить. Я даю ей деньги, так как даже моя работа приносит больший доход, чем ее. Я выгоняю ее идиотских мужиков, когда они начинают распускать руки; я выполняю все обязанности по дому и так далее. Вот мне даже страшно за нее сейчас. Она до безумия не приспособленная к жизни. Поэтому я прикован к дому, как птица в клетке, – с горечью в голосе рассмеялся Клем, хотя я прекрасно понимал, что его это вовсе не забавляет.
– Тогда почему ты не можешь переехать с ней? – вновь задал я вопрос. Прямо как назойливый ребенок.
– Легко сказать! Она ненавидит это место. Ей тут все напоминает о моем покойном отце, плюс ко всему она с детства мечтала выбраться из маленького городка и жить в мегаполисе. К сожалению, мы не потянули квартиру в Монреале, пришлось остановить выбор на Квебеке.
– Хорошо, допустим, ей не нравится Фигерас, так как он маленький и переполнен воспоминаниями, но почему бы тогда не жить в Барселоне? Один из самых больших городов Европы, – подметил я.
– Да ложь это все. Знаешь, почему они так говорят? Потому что все европейские города просто лилипуты. И поэтому Барса чуть выделяется. А на самом деле ее пешком можно обойти за двенадцать часов. Я лично это пробовал. Так что бред. Да и к тому же мою мать просто не привлекает Каталония и Испания в целом. Так что бесполезно. – Он махнул рукой и встал, чтобы бросить пару монет уличному музыканту.
