Лора попыталась рассказать ему запутанную историю украденной сумки и голодного кота, но, видя его недоумение, извинилась и покинула магазин. В «Книгоноше» ни одного Лорана не было, как и в «Друзьях книги», «Древе познания» и «Золотом пере». Зато владелец «Кота ученого» в ответ на ее вопрос широко улыбнулся и возгласил: «Лоран? Это я». Ему было под шестьдесят, он был седоголовый и носил очки в голубой пластмассовой оправе. Лора снова пустилась в длинные объяснения: она попала в больницу, у нее дома остался кот, и некий человек по имени Лоран, владелец книжного магазина, несколько дней приходил его кормить, после чего исчез, не оставив адреса. «Извините, я понимаю, что все это звучит немного странно», – сказала Лора, решив, что в дальнейшем исключит из повествования сюжетную линию кота, чтобы не перегружать рассказ деталями. «Странно? – не согласился седой Лоран. – Ну что вы, в жизни и не такое бывает! Вот представьте себе: иду я в Нотр-Дам и вижу мужчину в компании семи женщин. У каждой женщины по семь сумок, в каждой сумке – по семь кошек, у каждой кошки – по семь котят. Сколько всего живых существ идет в Нотр-Дам?»
«Сорок девять на сорок девять… Да еще на семь женщин, плюс мужчина… Ой, не знаю, много…» – ответила Лора. «А вот и нет! – торжествующе воскликнул книгопродавец. – Как раз не много, а мало! В Нотр-Дам иду я один, а куда идет мужчина со всеми этими женщинами, сумками и кошками, мы не знаем! Вы потеряли из виду человека, но расстраиваться не надо. Все мы в жизни что-то теряем. Позвольте пригласить вас на обед». Лора вежливо отклонила предложение «Кота ученого» и продолжила поиски. Ей попались еще два Лорана. Высокий брюнет с коротко стриженной головой и коротышка с седоватой бородкой. В трех последних книжных она просто заходила внутрь и оглядывала продавцов. Ни один из них не подходил под данное Уильямом описание. В «Книжной радуге» работали три женщины; в «Красном блокноте» за кассой сидела блондинка, а за прилавком стоял высокий молодой бородач. «Чемодан книг» держали двое мужчин, но ни тот ни другой не имели ничего общего со словесным портретом ее Лорана. В магазине «Слово не воробей» за компьютером сидел мужчина лет сорока. Лора направилась к нему, намереваясь задать ритуальный вопрос, когда у него на столе зазвонил телефон. «Алло! “Слово не воробей”, – сказал он в трубку. – Добрый день! Нет, это Пьер…»
Допустим, Лоран действительно нашел сумку в этом районе. Но разве из этого вытекает, что его книжный располагается именно здесь? Может быть, он тут живет, а работает на другом конце города. Или вообще оказался здесь случайно. Да и вор мог далеко удрать с места преступления. Может, у него за углом был припаркован скутер? Или он нырнул в метро, а сумку бросил в десяти остановках от ее дома. Интересно, что сделала бы на ее месте Софи Калль? Наверное, написала бы стихотворение, и не одно. Во всяком случае, провела бы время с большей пользой, чем Лора, потратившая полдня на бессмысленный обход книжных магазинов. Лора постепенно свыкалась с грустной мыслью о том, что нитка, за кончик которой она держалась, надеясь распутать клубок, оборвалась. Ей не суждено встретить человека, цитирующего Модиано, кормившего ее кота и написавшего в письме: «Простите меня за то, что я столь беспардонно вторгся в вашу жизнь». Она поставила на колени лиловую сумку, достала купленный накануне кошелек и полезла за мелочью. Ее пальцы нащупали пару игральных костей. «Я когда-нибудь увижу Лорана?» – загадала Лора и бросила кубики на мраморную столешницу. Ее лицо озарила улыбка. Фатум, если верить выпавшим цифрам, был настроен более чем оптимистично. К сожалению, реальность не давала оснований для столь благоприятного прогноза. Лора взяла «Монблан» и аккуратно вычеркнула названия двенадцати книжных магазинов, выписанные в красную тетрадь.
Хлоя сидела в просторном кабинете со стеклянными стенами на втором этаже мастерских и молча смотрела на директора.
– Восемнадцатый век, позолота давно сошла… – бормотал Себастьен Гардье, изучая раму небольшого натюрморта. – Скажи родителям, пусть зайдут примерно через месяц. Как им, не очень срочно?
Хлоя отрицательно помотала головой.
– А можно мне посмотреть, как вы тут работаете?
Себастьен одарил ее благожелательной улыбкой.
– Ну конечно, посмотри, если тебе интересно. Можешь даже задать мастерам парутройку вопросов. Но лучше просто смотри. Уметь смотреть – вот что в нашем деле главное! – Он назидательно воздел указательный палец. – Так что открывай глаза пошире и смотри! Удачи! – добавил он, провожая ее к лестнице.
«До чего безобразная рама», – сказала она вчера за ужином. Бернар проследил за ее взглядом, направленным на висящую на стене картину. «Хлоя, что ты такое говоришь? – обиженно возразил он. – Эта картина досталась мне от отца, и я очень ею дорожу». «Я ничего не имею против картины, – вздохнула Хлоя. – Я говорю про раму. Сам посмотри, это ужас что такое. Вся облезлая». «И то верно, – согласился Бернар. – Но она не всегда была такая». Картина представляла собой симпатичный натюрморт с омаром. Тогда Хлоя объяснила, что мать одной из ее школьных подружек работает золотильщицей, и она могла бы показать раму ей. «Почему обязательно сейчас? – не согласилась Клер. – Что эта рама, горит?» «Вот именно что горит, – торжественно произнес Бернар. – Я страшно рад, что Хлоя интересуется вещами, связанными с историей моей семьи. Давай завтра утром ее снимем, – продолжил он, обращаясь к Хлое, – вместе упакуем, и ты отнесешь ее своей подружке». «Правда, я не знаю, сколько это будет стоить, – задумчиво проговорила Хлоя. – Может, слишком дорого?» «Не важно! – безапелляционным тоном заявил Бернар. – Я вполне в состоянии заплатить за реставрацию рамы». Хлоя молча кивнула и предложила сходить на кухню за десертом. Клер посмотрела на Бернара. «Я очень тебе благодарна за Хлою, – с нежностью сказала она. – Спасибо, Бернар». «Знаешь, – отозвался Бернар, подливая ей вина, – мне кажется, что твоя дочь только притворяется бунтаркой. На самом деле она очень домашняя девочка. Вот увидишь».
Имя, фамилия, профессия. Хлое потребовалось ровно четыре минуты, чтобы найти в интернете адрес мастерских, где работала Лора Валадье.
В большом помещении трудились в тишине семеро золотильщиков. Первым к Хлое поднял голову молодой парень с ежиком светлых волос. Но мужчины ее не интересовали: ни этот коротко стриженный блондин, ни седой бородач, сосавший потухшую трубку, ни темноволосый прилизанный коротышка. К ней с улыбкой повернулась брюнетка с конским хвостом.
– Мне разрешили посмотреть, – тихо сказала Хлоя и подошла поближе.
Та аккуратно выкладывала на стеклянную пластину тонкие серебряные листки. В ее плавных и ритмичных движениях было что-то завораживающее, и каждый листок ложился с точностью до миллиметра ровно туда, куда нужно. Хлоя посмотрела на женщину. Симпатичная… Но что-то ей подсказывало, что отец в такую не влюбился бы. Хлоя отошла к ее соседке – блондинке с короткой стрижкой и сердитым лицом. Исключено, подумала Хлоя и двинулась дальше, к курчавой женщине в очках в золоченой оправе. Читает ли она Модиано, вот вопрос. И способна ли подойти на улице к автору, попросить у него автограф и спрятать подписанную книжку в сумку лиловой кожи? Хлоя остановилась возле кудрявой женщины. Линялые джинсы и белые Repetto выглядели скорее обещающе. Лора? Хлоя перехватила взгляд женщины и улыбнулась. Насколько вероятно, что такая, как она, купит лиловую сумку? Хлоя терялась в догадках. Губы женщины были накрашены розовой перламутровой помадой; глаза подчеркнуты зеленоватыми тенями. Ни один из видов косметики, обнаруженных в лиловой сумке, ей явно не подходил. Хлоя отступила на шаг и заглянула за большое панно, покрытое золотыми листками. Из-за панно на нее взглянула еще одна женщина, с очень светлыми глазами. Бледно-голубыми или серыми. Хлоя медленно двинулась вперед. У женщины были каштановые волосы до плеч, прихваченные на макушке заколкой с голубым цветком; она была одета в серый свитер, узкую черную юбку и короткие сапожки на каблуках. Подходя ближе, Хлоя отметила бледный цвет лица и родинку над верхней губой. Женщина накладывала листки сусального золота на пьедестал старинной статуи; листки, движимые статическим электричеством, как по волшебству один за другим опускались на влажную поверхность. Женщина взяла в руки нож и рассекла лежащий на подушке телячьей кожи листок на два треугольника, коснулась щеки мягкой кисточкой, подхватила ею один из треугольников и перенесла в незаполненный угол, где листок мгновенно слился с остальными.
