На пороге мастерских он чуть не столкнулся с Пьером, тащившим тяжелую деревянную раму.
– Ну как? – спросил Пьер. – Был у нее? Как она?
– Нормально. Врач говорит, что все хорошо. Она всех обнимает. Через четыре дня выпишут.
Пьер кивнул.
– Да уж, далековато ее забросило, – глубокомысленно заметил он.
– Слушай, Пьер, ко мне сегодня никто не заходил?
– Да нет вроде.
Уильям пошел дальше и остановился возле Агаты, размешивавшей болюс. Рядом с ней стояла современная скульптура, которую следовало целиком покрыть позолотой.
– Ну, как она там? – повернулась к нему Агата.
– Нормально. Пришла в сознание. Врач говорит, все хорошо. Она всех обнимает. Через четыре дня ее выпишут.
– Ну наконец-то! – одобрила Агата.
– Слушай, Агата, ко мне сегодня кто-нибудь заходил?
– Нет, по-моему.
К ним подошел Франсуа с потухшей трубкой в зубах.
– Был у нее?
– Да, она чувствует себя нормально, врач говорит, что все хорошо, она вас всех обнимает, ее выпишут через четыре дня.
– Отличная новость! – обрадовался Франсуа.
– Слушай, Франсуа, ко мне сегодня никто не заходил?
– Да нет, никто.
Уильям закрыл глаза.
– Уильям! – С галереи второго этажа свесился Себастьен Гардье. – Ну что? Были вы у нее?
– Был. Чувствует себя нормально, врач говорит, все хорошо, она в сознании, через четыре дня выпишут.
– Прекрасно! – воскликнул Себастьен Гардье. – Передайте ей, что мы все ее обнимаем.
Уильям пересек зал мастерской и подошел к Жанне, агатом полировавшей позолоту.
– Жанна! – почти торжественно произнес он. – Скажи, ко мне сегодня кто-нибудь заходил?
– Нет, никто. А почему ты на меня так смотришь? Ты сегодня какой-то странный… Да, а как там Лора? Ты же был у Лоры?
– С ней все хорошо. У всех все хорошо, – пробормотал он. – Кстати, а где Амандина?
– В магазин выскочила. Сейчас придет.
Он уже добрых десять минут мерил шагами дворик – под тем предлогом, что ему необходимо подышать воздухом, – когда возле чугунной двери нарисовался наконец силуэт его коллеги.
– Амандина! – закричал он и побежал ей навстречу.
Амандина застыла на месте.
– Господи! – прошептала она и поднесла сжатый кулак ко рту, словно не хотела, чтобы из него вырвалось хоть слово. – Только не говори мне, что Лора…
– Да нет же! У Лоры все хорошо, она пришла в себя, скоро ее выпишут.
– Псих ненормальный! – закричала Амандина. – Ты меня напугал! Я подумала, что она умерла.
– Прости, пожалуйста, – затараторил Уильям. – Честное слово, я не хотел…
– Вот, смотри, видишь, у меня руки трясутся! – продолжала бушевать Амандина, не слушая его суетливых извинений. – На, держи! – сердито проговорила она и достала из кармана куртки связку ключей. – Какой-то мужик заходил, просил тебе передать.
– Нуте-с? – произнес Больё, без стука заходя в палату. – Как мы себя чувствуем?
– Лучше, – ответила Лора.
– Очень хорошо, – кивнул Больё.
Он присел рядом с кроватью и стал мерить ей давление, умелой рукой сжимая резиновую грушу тонометра.
– Ну как, разрешили загадку таинственного незнакомца? – не сводя глаз с циферблата, спросил он.
– Наверное, это кто-то из соседей, – неуверенно проговорила Лора.
Больё покачал головой.
– Сто двадцать на пятьдесят… Голова не кружится? Не тошнит? Голова болит?
– Вчера вечером болела немного.
– Это нормально. Ну что ж, – улыбнулся он, – думаю, очень скоро вы вернетесь к своей позолоте.
– Да, – шепнула Лора. – И все пойдет как раньше. Только без сумки…
– Ничего, купите себе новую.
– Того, что в ней лежало, я нигде не куплю. Разве можно купить кусок жизни? Вы, наверное, считаете меня глупой курицей, но для меня это важно…
Больё улыбнулся улыбкой фаталиста.
– Я вас понимаю, – сказал он и накрыл своей ладонью руку Лоры. – Вы – моя последняя пациентка. И мне очень приятно, что я завершаю карьеру случаем с благоприятным исходом.
– Спасибо, профессор, – чуть слышно промолвила Лора.
– Это я вас должен благодарить, – ответил врач, поворачиваясь к окну. – Делайте красивые вещи, Лора. Будьте счастливы. Ну, хотя бы постарайтесь. Жизнь – хрупкая штука, и вам это известно не хуже, чем мне.
Он встал и снова улыбнулся ей.
– И вот еще что, – добавил он, сворачивая ленту тонометра. – Я старый мизантроп и потому не очень-то верю в добрых людей, которые будут ходить к малознакомой соседке кормить ее кота. – Он подмигнул ей и вышел из палаты.
Лоран сидел за письменным столом неподалеку от входа в магазин перед включенным компьютером и изучал таблицу книжного ассортимента. Мариза, вскарабкавшись на большую стремянку, наводила порядок на верхней полке, отведенной под историческую литературу. Дамьен вел оживленную беседу с постоянным покупателем и своим любимцем месье Берлье – бывшим профессором математики Эколь Нормаль Сюперьёр, ныне пенсионером. Наблюдать за общением старика, одетого в строгий костюм с выглядывающим из кармашка безупречно отутюженным платочком, и длинноволосого парня с редкой бороденкой и серьгой в ухе, которого по всем признакам должны интересовать диски с музыкой регги, а не философские эссе, было сплошным удовольствием. Их бубнеж продолжался уже с полчаса, создавая в пространстве шумовой фон – непрерывный, но не вызывавший раздражения. Насколько Лоран мог понять из доносившихся до него обрывков разговора, темой дружелюбного, но яростного спора служила концепция реальности, а аргументация спорящих строилась на идеях Декарта и положениях недавно опубликованной работы математика Миши Громова. По мнению месье Берлье, реальности как таковой не существует, она – лишь нечто вроде математической формулы, впечатанной в сетчатку нашего глаза, реконструирующего из окружающих атомов и вакуума целостную картину мира. Дамьен возражал, что в этом случае она и существует, и не существует одновременно. Лоран повернулся к Маризе. Та закатила глаза, показывая, что все эти рассуждения ей до лампочки и что ей и без них хорошо. Открылась дверь, пропуская в магазин мужчину лет пятидесяти. Он направился прямиком к Лорану.
– У вас есть «Ностальгия по возможному»?
– В том-то и дело, что есть, – ответил Лоран, уставившись на посетителя. Он так сверлил его глазами, что тот неловко улыбнулся.
– Извините, – спохватился Лоран. – Сейчас принесу.
Так назывался роман Антонио Табукки о португальском поэте Фернандо Пессоа. Но Лоран понял заданный посетителем вопрос буквально и ответил на него, не раздумывая: «Есть». Ответил искренне. Когда покупатель ушел, унося с собой книгу, Лорану пришло на ум, что, не исключено, этот человек пришел к нему в магазин с единственной целью – облечь в точные слова владевшее Лораном чувство.
