Рассказывая, Вера Васильевна торопливо встала из-за стола и, устремившись к дверям, ведущим в комнату, потянула за собой Зиночку.
— Скорее в дом! Николай Степанович, Семен Аркадьевич, Коля! Что же вы сидите? Поднимайтесь скорее и пойдемте! Леопард сейчас будет здесь!
Вилькин присмотрелся и тоже увидел, как в кустах и в самом деле мелькнула черная шкура. Он уже хотел уйти в дом следом за дамами, но неожиданно Зиночка вырвала руку у Сольской и сбежала с вернады.
— Миленький мой, хорошенький, — высоким голосом звала она, протягивая подрагивающие ладони к кустам. — Леопардик, иди сюда! Ну, пожалуйста, иди! Не бойся!
Кусты качнулись, и Вилькин вдруг увидел угольно-черного зверя размером с дога, изготовившегося к прыжку. Будто подсвеченные изнутри, глаза его горели желтым огнем, неотрывно следя за приближающейся девичьей фигуркой. Тело зверя напряглось, точно сжатая до предела пружина. Еще секунда, и леопард бы кинулся на свою добычу. Застыв от напряжения, Семен с любопытством следил за развитием событий, точно он был патрицием и с трибуны Колизея наблюдал за ярким, искрометным шоу — пожиранием девы хищным зверем.
Вилькин помнил, что в боковом отсеке сумки покоится отличный короткоствольный «герстал», купленный по случаю у французского капрала, но вынимать оружие не торопился. Ему вдруг до боли в висках захотелось увидеть, как зверь рвет нежную девичью плоть. И потому Семен очень рассердился, когда поэт Гумилев угловато поднялся с кресла, неторопливо достал из кармана полотняных брюк пистолет и, тщательно прицелившись, выстрелил в затаившееся в зарослях животное.
Раздался полный боли рык и треск ломаемых веток, Гумилев выстрелил второй раз, и все стихло. И тут же из сарая выбежал перепуганный садовник, увидел убитого леопарда и с горестными криками повернул обратно. Буквально через минуту пережидавшая в сарае обслуга под предводительством садовника выбежала из своего укрытия и кинулась к воротам, но Вилькин не обратил внимания на торопливое бегство аборигенов с территории посольства. Разочарование было так велико, что некоторое время он тупо смотрел перед собой и молчал.
Кто его просил, этого тщедушного поэта Николая Гумилева, лезть поперек батьки со своим револьвером? Повелитель мира! Взял и выстрелил! Испортил такое зрелище! Чтобы скрыть охватившее его бешенство, Вилькин отшвырнул с дороги плетеное кресло, прыжками спустился с веранды и устремился в заросли.
Подломив под себя крупные лапы, леопард черной тушей лежал на измятых эвкалиптовых стеблях. Обе пули вошли точно в правый глаз, сразу лишив зверя жизни и не попортив шкуру. За спиной послышалось громкое сопение, Вилькин обернулся и увидел племянника поэта.
— Хочу помочь перенести леопарда в дом, — застенчиво проговорил юноша, отводя глаза от хмурого лица Вилькина.
— Берите за задние лапы, я подхвачу под передние, — распорядился Семен, склоняясь над черной тушей.
Вдвоем они доволокли зверя до дома и опустили на пыльную землю рядом с нижней ступенькой лестницы, ведущей на веранду. Находящиеся на веранде устремились вниз. Застыли перед величественно лежащим на земле грозным хищником и некоторое время молчали, рассматривая лоснящиеся черные бока.
— Вы изверг! — всхлипнула Зиночка, оторвавшись от созерцания туши и с отвращением глядя на Гумилева. — Вы чудовище! Зачем вы убили этого миленького прелестного леопардика?
— Что вы такое говорите?! — искренне возмутился Вилькин непроходимой глупости этой прелестной дуры, в порыве злости даже позабыв, что еще секунду назад испытывал ненависть к поэту. — Николай Степанович спас вам жизнь.
Девица Бекетова пошла пятнами, сделавшись необычайно хорошенькой — Вилькин невольно залюбовался.
— Я никогда вам этого не прощу! — яростно выкрикнула Зиночка поэту в лицо. — И картин для вас рисовать не буду! Вы злой! Злой! Правильно Ахматова вас хоронит!
— Но, Зиночка… — миролюбиво начал Гумилев, предпринимая попытку взять ее за руку.
— Не смейте называть меня Зиночка! — крикнула Бекетова, сердито отстраняясь. — Я для вас Зинаида Евсеевна!
Семен смотрел в перекошенное лицо девушки невидящим взглядом и думал о своем. Разрозненные обрывки фактов в его голове вдруг начали складываться в целостную картину. Он понял, почему в паническом ужасе разбежались чернокожие слуги.
— А знаете, я догадался, что вызвало испуг аборигенов, — задумчиво проговорил он. — Все дело в аниото.
Вилькин закурил, замолчав и рассматривая леопарда.
— Простите, в чем? — растерянно заморгала Вера Васильевна.
— Я поясню, — отбрасывая окурок, охотно предложил Семен. — Совсем недавно от скуки я прочел купленную на базаре ветхую книжицу на французском. Какой-то этнограф — фамилию я не запомнил — вполне толково рассказывал о тайных обществах африканских племен с их дикими пугающими похоронными ритуалами и магическими верованиями. Честно говоря, большинство ритуалов вызывали у меня улыбку и недоумение. Однако я был слегка шокирован аниото — людьми-леопардами, считающимися в этих местах сверхъестественными оборотнями, рвущими свои жертвы зубами и выедающими отдельные части трупов. Упомянуто это было как бы вскользь, но тема меня заинтересовала.
— Мы с Николаем Степановичем тоже записали легенду о людях-леопардах! — залился румянцем Сверчков. — Николай Степанович, можно я прочту?
— Читай, если хочешь, — дернул уголком рта поэт.
Коля-маленький достал из кармана блокнот, пролистнул в поисках нужной страницы и принялся читать:
— Легенда о братстве на крови…
Вилькин вновь уселся в кресло и прикрыл глаза. Даже Зиночка затихла, слушая легенду.
— «Неженатые молодые люди буквально сходили с ума от юной красавицы Мариам, но она уже сделала выбор, отдав предпочтение двоюродному брату, шестнадцатилетнему Сиссоко. Вот только жениться он пока еще не имел права — Сиссоко пока не состоял в «обществе леопарда» и не мог считаться взрослым мужчиной. Девушка сама себе подписала смертный приговор, когда заявила влюбленному парню, что выйдет замуж только за настоящего безжалостного «леопарда».
Делать нечего. Юноша пошел к вождю «общества леопардов» — старому Кадуку. И попросил «борфиму» — магический амулет, который делает человека непобедимым и всемогущим. Кадуку ответил, что для его приготовления нужна человеческая печень, и Сиссоко согласился убить человека. Он не знал, что нужна печень юной девушки, его близкой родственницы, а такая девушка была только одна, его возлюбленная Мариам. Кадуку тем временем объявил матери девушки о предстоящем жертвоприношении. Ночью Сиссоко вытащили из хижины люди в масках, одетые в леопардовые шкуры, и увели в лес. Там на костре варилась похлебка, и Сиссоко поел ее — это была похлебка из человечины. Его заставили дать клятву верности обществу и вручили нож с двумя лезвиями, сказав, что теперь он — человек-леопард и завтра ночью должен добыть печень для «борфимы».
