Мэри приезжает, чтобы «дать ей передышку», а Пэт «не может этого вынести». Далее следуют обвинения в адрес Кэролайн: в тайных звонках по телефону, заговорах, злобных планах, и все это, несмотря на протесты Пэт, которая не хочет, чтобы Мэри приезжала. «Кэролайн клянется, что не звала ее, – пишет Пэт в дневнике, – но я по глазам вижу, что она врет».
«Я поняла, что мне делать», – написала она пятого ноября. Кейти представила себе, как вспыхивают на улице фейерверки
[32], а Кэролайн, наверное, гуляет с друзьями (гуляй, мамочка, не ходи домой, ведь сейчас Пэт, охваченная депрессией, пишет в дневнике: «Я не хочу смотреть, как Мэри отбирает у меня все, что я люблю. Я должна действовать, пока ее еще нет здесь. Не таблетки. Не духовка. Не машина отца. Море. Я хочу, чтобы вся эта вода смыла меня и унесла…»).
«Весь вечер мыла и сортировала ракушки – те, которые Мэри собирала на берегу много лет назад. Слушала, как шумит море, приложив самую большую к уху. Да, я решилась… Осталось только попрощаться».
А потом – самое грустное и тоскливое: несколько отдельных строчек, некоторые зачеркнуты. Похоже, Пэт твердо решила правильно подобрать слова.
«Говорят, что это не больно…»
«Не плачь обо мне…»
«Позаботься о своем дедушке – это единственное, о чем я тебя прошу…»
«Я знаю, ты видишь в ней эту дикую, необузданную энергию. Что ж, делай то, что должна. Я больше не могу…»
И так еще неделю в ноябре, страница за страницей. Затем последовали пустые вырванные листы, маленькие черные пятнышки, черканье пером… Казалось, от Пэт убегают чернила.
Глава тридцать вторая
– Что это такое? Что ты делаешь?
– Черт!
На пороге стояла мать Кейти, бледная как мел.
– Почему мой ящик вынут из гардероба?
– Я… я просто… кое-что искала.
– В дневнике моей матери?
Обе не спускали глаз с ежедневника в руках Кейти. Отрицать что-либо было бессмысленно.
– Это сугубо личное. – Кэролайн подошла и выхватила у Кейти блокнот. – Ты это читала?
Кейти села на ковер, не в силах сказать ни слова.
Мать нервно посмотрела на нее.
– Я задала тебе вопрос.
Кейти кивнула.
– Прости.
Она всеми силами старалась стать меньше, незаметнее.
– И много ты прочла?
– Все.
Кэролайн набросилась на дочь, ухватила за шиворот и заставила подняться.
– Зачем ты это сделала? Кто дал тебе право?
– Мам, ты делаешь мне больно!
– Это мои личные вещи! – Кэролайн еще крепче сжала ворот джемпера Кейти. Ее пальцы впивались в девочку, словно острые когти. – Как ты посмела в них рыться?
– Прости. Я не хотела.
– Случайно чужие дневники не читают! – Кэролайн грубо толкнула Кейти к кровати. – Сядь и объяснись.
Девушка тяжело дышала, мысли метались в голове. Нет! Ей совсем не хотелось, чтобы ее мать стояла перед ней с таким страшным, перекошенным от гнева лицом.
– Ты сказала, что искала что-то. Ты искала этот дневник?
– Я даже не знала, что он существует.
– Что тогда?
У Кейти защипало в горле. Она с трудом сглотнула слюну.
– Что-нибудь, что помогло бы Мэри.
– Помогло ей в чем?
– Она ужасно расстроилась около дома отца. – Кейти сжала край одеяла и стала накручивать его на палец. – Мне хотелось понять почему. Я у тебя спрашивала, но ты отказалась говорить.
– И поэтому ты пришла сюда и стала рыться в моих вещах?
– Мэри все время плачет по ночам. Ты это знаешь.
– Так ты подорвала мое доверие и проявила вопиющее неуважение к моей частной жизни из-за того, что она плачет?
Теперь голос Кэролайн звучал не только гневно, но и очень огорченно. Так, будто желание Кейти помочь Мэри было из всего случившегося самым ужасным и невероятным.
– Я думала, ты что-то скрываешь.
– Не могу поверить. Не могу поверить, что слышу это!
– И ты действительно кое-что скрывала, – прошептала Кейти. – Пэт утонула не просто так. Она совершила самоубийство. Почему ты мне не сказала?
– Потому что это не твое дело. – Глаза Кэролайн заблестели от слез. – С меня хватит. Я больше не стану с этим мириться.
Кейти в ужасе смотрела на мать, а та развернулась к гардеробу и сняла с верхней полки чемодан. В нем лежали джемперы и зимняя одежда. Она вывалила все это на пол.
– Что ты делаешь?
– Собираю вещи Мэри. Она должна уйти.
– Она не виновата!
– Эта женщина разрушает нашу жизнь! – Кэролайн, обернувшись, остановилась на пороге комнаты. – Ты изменилась, знаешь об этом? Я уже не знаю, кто ты такая.
С этими словами она прошагала по площадке и со стуком распахнула дверь комнаты Мэри.
Кейти бросилась за матерью.
– Ты не можешь просто так выгнать ее.
– Еще как могу.
– Куда она пойдет?
– Обратно в больницу. – Кэролайн рывком открыла один из ящиков тумбочки. – Оставлю ее у стойки администратора, и плевать я хотела, что будет дальше.
– Ты не можешь так с ней поступить!
– Очень даже могу. – Кэролайн принялась вытаскивать трусы, носки и колготки из ящика Мэри и швырять их в чемодан. – Почему бы и нет? Ты делаешь что хочешь, не считаясь ни с кем, а я почему не могу? – Она с победным видом посмотрела на Кейти. – Ты врешь мне, где была и с кем, напиваешься на вечеринках, ходишь на свидания с парнями, про которых я ничего не знаю, а теперь еще и это – роешься в моих личных вещах, словно тебя не касаются никакие запреты!
– Прости. Я же попросила прощения.
– От этого не легче. Ни от чего мне не легче. Ты изменилась, потому что она тебя изменила. Ты больше не моя.
