31 мая 1954 года
Дорогая Пэт!
Я очень жду весточку от тебя. Уверена, у вас уже все в порядке. Есть ли новости? Расскажи хоть что-нибудь. Конечно, мне будет интересно прочитать о свадьбе, как все прошло, но больше всего хотелось бы узнать о Кэролайн.
Я понимаю, что сейчас не могу увидеть дочку. Не сомневаюсь, ты совершенно права, как всегда, когда говоришь, что малышке нужно привыкнуть, и, конечно же, я знаю, что ее любят и о ней заботятся. Просто я очень скучаю по ней – так, что в письме не опишешь. Не ты ли мне когда-то говорила, что слов никогда не хватает? О, как же ты была права!
Для меня нет ничего важнее дочери. Я ни разу не танцевала, с тех пор как оказалась в Лондоне, и у меня нет никакого желания делать это. Все, о чем я так мечтала – музыка, яркие огни, смех, – все это принадлежит другой девушке в другой жизни.
Прошу, прости меня, Пэт. Я попрощаюсь с тобой, но завтра снова напишу. Скажи малышке, что я ее люблю, и поцелуй от меня.
Твоя Мэри
Как же это страшно, когда нет спасения от тоски. В Мэри просыпается животный страх. Она пробуждается, и ее подушка мокрая от слез. Она тоскует по ребенку, от которого решила отказаться, сходит с ума, но никто, похоже, ничего не замечает. Джоан то и дело куда-то зовет ее, как будто вечер в танцевальном зале или несколько порций спиртного в рабочем клубе смогут поднять ей настроение.
– Откуда ты знаешь? – говорит Джоан. – Может быть, тебе понравится!
– Сомневаюсь.
– Ну пойдем! Будет весело! Многие парни тобой интересуются.
Но как раз парни нужны Мэри меньше всего, как ни удивительно ей самой себе в этом признаваться. Эта часть ее жизни в прошлом. Она видит в других женщинах нечто такое, что в ней потускнело, что-то жаркое и стремительное, которое когда-то притягивало к ней окружающих, заставляло чувствовать себя живой. Какой смысл теперь притворяться, будто тебе до смерти нравится танцевать?
Мэри придумывает тысячу причин: что она не может себе позволить (хотя это не так), говорит Джоан, что у нее нет нарядной одежды. И ей ужасно неловко, когда та предлагает ей денег взаймы.
К середине лета Джоан перестала приглашать Мэри в клуб и на танцы. Мэри ощущает себя почти невидимкой. На работе с ней мало кто разговаривает, она старается ни с кем не встречаться взглядом и знает, что о ней судачат, считают странной. Она видит себя глазами других людей. Наверняка она кажется им старушкой, ведь Мэри наполовину высохла изнутри. Иногда, когда она остается на работе одна и ей приходится убирать со столов после орды голодных рабочих или мыть пол, ее охватывают дурные предчувствия, а на душу словно бы ложится тень. Она представляет себя мчащейся навстречу гибели, ей мерещится, что за ней кто-то следит, она чувствует холодное дыхание смерти.
Мэри приходится то и дело устраивать самой себе мысленные выволочки. Тоже мне, королева трагедии! Не так ли всегда подшучивала над ней Пэт?
Мэри каждый день пишет письма и открытки, умоляет сестру сообщить ей новости. Кэролайн четыре месяца. Что она умеет делать? Она уже сидит? Тянется к игрушкам? Узнает лица? И вот наконец, вернувшись домой с работы, Мэри находит конверт, подписанный аккуратным почерком Пэт. Кто-то положил письмо на столик в холле. Мэри садится на ступеньки и прижимает конверт к груди. А вдруг там приглашение: «Приезжай скорее, она по тебе скучает», фотография или какая-нибудь смешная история про ее дочурку? Но нет. Когда Мэри наконец решается открыть конверт, ее ожидает довольно скучная записка от Пэт – о погоде, ценах на продукты и прочих неважных вещах. О Кэролайн написано только, что она «хорошая девочка» и что «с ней все в порядке». Как ни радостно получать хоть какую-то весточку, Мэри мучительно хочется подробностей, мелочей.
2 июля 1954 года
Дорогая Пэт!
Спасибо за письмо. Можно тебе позвонить? Поговорить было бы намного лучше. Так много хочется сказать, но в письме всего не выразишь. А ты пишешь так редко, Пэт, хотя когда-то регулярно вела дневник. Я утешаю себя тем, что у тебя куча забот по дому, где теперь живет твоя маленькая семья.
Уверена, ты можешь представить, как я себя чувствую. Кэролайн была такая чудесная, и я так по ней тоскую! Прошу, заверь меня в том, что не поменяла ей имя. И еще очень хотелось бы фотографию дочурки, если у тебя есть. Мы можем договориться, чтобы я в скором времени приехала к вам? Ты не должна меня бояться, Пэт. От меня не будет никаких неприятностей.
Я знаю, что сделала правильный выбор, пожертвовав своим счастьем ради будущего моей девочки. Ты знаешь, как я благодарна за твою доброту.
Мэри
Она покупает специальную книгу о стадиях развития новорожденного ребенка и читает ее. Узнает о том, что Кэролайн уже должна успокаиваться, слыша голоса людей, и поворачивать головку на звук. Еще девчушка должна следить глазами за яркими предметами, которые нужно держать на расстоянии восьми дюймов от нее. И уже несколько недель она улыбается. Еще Мэри узнает, что у крошечных детей костей больше, чем у взрослых. Знает ли об этом Пэт? Если Кэролайн упадет, какая-то ее косточка скорее согнется, чем сломается, потому что у младенцев крепкая и толстая надкостница.
А что такое надкостница?
Мэри берет в библиотеке медицинскую энциклопедию, приносит домой и читает, лежа в постели. Она водит пальцем по линии графика развития костной системы ребенка. Позвоночник, изображенный на схеме, кажется ей ниткой жемчуга. А на голове младенца имеются мягкие зоны, позволяющие пластинам черепа изгибаться во время родов.
Мэри изучает кровеносную систему, дыхательные органы, запоминает названия каждой косточки. Это какой-то совершенно новый язык. Neurocranium
[16]. Cartilaginous
[17]. Olfactory
[18]. Она даже умеет составлять фразы из таких слов.
– А ты знаешь, – спрашивает она у Джоан, – что череп снабжен хрящевыми элементами и в нем имеются обонятельные рецепторы?
Джоан хмурит брови.
– Это ты на меня сейчас ругаешься?
– Нет, – качает головой Мэри. – Это означает всего-навсего, что у тебя есть нос. Вот и все.
Мэри продолжает каждый день писать письма и тратит кучу денег на марки. Она спрашивает, умеет ли Кэролайн сидеть. Начала ли агукать? Произносит ли она какие-нибудь членораздельные звуки? Какой длины у нее волосы и купила ли Пэт девочке ленточки или резинки? Может быть, она сама их пришлет – не будет ли Пэт против?
Еще она рассказывает сестре о том, что самые распространенные переломы у малышей неполные, по типу «зеленой ветки», или веретенообразные. При первом типе перелома одна сторона кости сгибается, а вторая частично ломается. Знает ли Пэт об этом?
